Дивеев улус – ногайское кочевое объединение в Северном Приазовье
второй половины XVI – начала XVII века.

LV

В истории Крымского ханства есть малоизученные, но очень яркие страницы, связанные с одним из основных его бейских родов – родом Мангыт (и его ответвлениями). И, по крайней мере, какая-то часть истории этого рода оказалось тесно сплетена с Северным Приазовьем. Причем в этот период активные, амбициозные и воинственные предводители этого рода, обладавшие к тому же и значительными собственными воинскими силами, были очень влиятельны и хорошо известны не только внутри ханства, но и далеко за его пределами. Сведения о них часто встречаются в военных и дипломатических документах того времени. В настоящее время история этого ногайского рода довольно подробно освещена в работах современных российских историков В.В. Трепавлова и А.В. Виноградова. Некоторые сведения, связанные с ней, уже проникли и в учебные пособия Донецкой Народной Республики [1]. А вот в украинской историографии данная тема подробно, кажется, еще не освещалась, по крайней мере, автору статьи такое не известно.

Разбираемый здесь род большеордынских (позже - крымских) Мангытов являлся ногайским по происхождению (собственно «мангыты» - это самоназвание всех ногайских татар). Его предводители происходили от знаменитого Едигея (основателя Ногайской Орды в Заволжье) через его старшего сына Мансура. Но при развале и фрагментации Золотой Орды во второй половине XV века этот род оказался вне основной ногайской этнической территории (которая располагалась к востоку от Нижней Волги, на Яике и Эмбе). Описываемый род хорошо прижился в Большой Орде, в Днепро-Донских степях (по некоторым данным, их юрт тогда размещался к востоку от нижнего Днепра). Впрочем, все группы ногайцев, раскиданных по разным осколкам былой общей страны, не забывали о своем родстве друг с другом и никогда полностью не разрывали связи между собой.

В Большой Орде род Мангыт играл важную роль, и во второй половине XV века ордынские ханы часто отдавали пост бейлербея (руководитель гражданской администрации в Орде, аналог арабского «визирь») представителям именно этого рода. Много лет этот пост при нескольких ханах занимал могущественный Тимур (Темир), сын Мансура. После него бейлербеями при различных ханах Большой Орды (и в некоторых откалывающихся от нее осколках) успели побывать сын Тимура Таввакул (Тевекель, Тювикель) и его же племянники Джанкувват и Хаджи-Ахмед (Хаджике, Азика). А знаменитая дочь Темира Нур-Султан успела поочередно побывать замужем за казанскими ханами Халилем и его младшим братом Ибрагимом, после этого – еще и за крымским ханом Менгли-Гиреем. Мангыты был большим и сильным родом в Большой Орде. Как писал проживавший тогда в ставке Тимура поэт-сказитель Шал-Кийиз Тиленши-улы: «Был Темир нашим бием. Подобен морю был наш народ» [2].

К сожалению, бездарная политика соперничающих претендентов на ханский престол Большой Орды неуклонно толкала эту страну к дальнейшему развалу и катастрофе. В 1502 году крымский хан Менгли-Гирей (не без помощи других соседей) окончательно разгромил остатки Большой Орды и убил последнего ее хана. Степные территории и кочевое население бывшей Большой Орды (в том числе и улусы большеордынских мангытов) в основном оказались под властью крымского хана. Через некоторое время оставшиеся без подданных уцелевшие предводители рода Мангыт тоже прибыли в Крым и (разными путями) «прописались» в среде крымской аристократии. Так этот род был инкорпорирован в состав Крымского ханства, но, естественно, на гораздо более слабых позициях, чем у него были в Большой Орде.

Первые десятилетия пребывания рода Мангыт в составе Крымского ханства пока прослежены исследователями недостаточно хорошо. Тогда этот род был на вторых ролях в ханстве и не слишком часто попадал на страницы документов. Тем не менее, главы этого рода довольно быстро получили титул карачи-беков, т.е. этот род был признан одним из основных крымских родов, а его предводители вошли в состав ханского совета карачеев, непосредственно влиявших на выработку политики ханства. Этому роду был пожалован бейлик (земельное владение) в северо-западном Крыму, со стороны Гезлеве (Евпатории), который так и назывался – Манкыт эли (страна Мангытов). Но, с большой долей уверенности можно предположить, что так как внутри полуострова удобных для кочевания земель было не слишком много, то значительное число подчиненных мангытским бекам улусов и стад должно было продолжать перемещаться по «материковым» землям севернее Перекопа. Однако границы их расселения в этот период автору статьи отследить пока не удалось. События этого времени из-за краткости статьи - расписывать не будем.

Наиболее успешным и известным из предводителей рода Мангыт в его крымский период стал один из внуков Тимура - Дивей-мурза (Дивий), сын Хасана-мурзы. Его молодость прошла в тени старшего брата – отчаянного авантюриста Баки-мурзы. Отношения того с Крымским ханством неоднократно и непредсказуемо менялись самым диаметральным образом. Он то получал пост бека всех крымских Мангытов, то снова терял его. Его младшим братьям (в том числе и молодому Дивею) пришлось участвовать во многих из проделок и сомнительных предприятий Бакы. Вместе с ним Дивей то воевал, то опять замирялся с Крымским ханством, вместе они прожили довольно продолжительное время на исторической родине своего рода в Заволжской (Ногайской) Орде, вместе наемничали в Персии.

В 1540 г. крымский хан Сахиб-Гирей в очередной раз амнистировал Бакы и сопровождавших его братьев за все их художества, и даже вернул Бакы пост мангытского карачи-бека. Этому немало способствовало то, что Бакы (через свою мать, одну из дочерей Менгли-Гирея) приходился Сахиб-Гирею племянником. Однако взаимное недоверие между ханом и карачи-беком Мангытов сохранялось, что самым анекдотичным образом привело к срыву крымского похода на Москву 1541 года, когда из-за размолвки между ними было потеряно время, и крымскому войску не удалось форсировать Оку. Зимой 1541/42 года Сахиб-Гирей все-таки поймал Бакы и казнил его, правда, почетно – без пролития крови…

Следующим карачи-беком Мангытов стал Дивей-мурза – не самый старший из еще живых представителей этого рода, но один из самых способных. Имея перед глазами такой отрицательный пример, как судьба его старшего брата Бакы, Дивей-мурза стал вести гораздо более взвешенную и разумную политику. Во многом ему помогло еще и то, что в середине 1550-х годов (после покорения русскими Астрахани) в Заволжской орде разразилась грандиозная смута между несколькими группами ногайских мирз, придерживавшихся разной ориентации. Все это сопровождалось частыми военными действиями и разграблением имущества заволжских ногайцев. Поэтому большие массы кочевого населения вновь стали разбегаться в разные стороны. И одним из традиционных маршрутов их миграции было Северное Приазовье, где они преимущественно пополняли ряды близких им этнически Мангытов.

По наблюдению В.В. Трепавлова, уже в середине XVI века в документах начинается прослеживаться разделение рода на две части – «собственно Крымских мангытов Мансур-улы как аристократический род карачи-беков», размещавшегося в Манкыт эли внутри Крыма, и более «простонародных» Мангытов, размещавшихся преимущественно вне Крымского полуострова, в степи Хейхат. Возможно это было связано с опасениями «старых» крымских ногайцев окончательно раствориться в бесконечном потоке новых переселенцев, приносивших с собой из Заволжских степей свою гораздо более дикую и архаичную культуру и традицию? Естественно, что новые группы ногайских кочевников примыкали преимущественно к «мангытской» части рода.

Имея такую поддержку за спиной и разумно управляя своим разросшимся родом, а также являясь бесстрашным и опытным военачальником, Дивей быстро стал одним из наиболее влиятельных вельмож в Крымском ханстве. Он часто ходил в походы на соседей – то в составе войска ханства, то самостоятельно. Он активно участвовал в дипломатической переписке с иностранными государями, причем требовал для себя увеличенного размера «поминков», по образцу деда – беклербека Большой Орды Темира-князя. Его старшие сыновья – Есиней и Араслан были женаты на ханских дочерях (хотя по традиции ханы отдавали своих дочерей в наиболее сильный и приближенный к трону крымский род Ширин). Поэтому неудивительно, что имя «Дивея - князя Мангытского» стало широко известно не только в Крыму, но и у всех его соседей, став едва ли не нарицательным. Достаточно трудно найти документы этого времени, хоть как-то касающиеся степных дел, чтобы там не упоминался или сам Дивей-мурза или дивеевские татары.

Дивей-мурза в сериале "Иван Грозный" (Россия, 2020 год)

Венцом успехов Дивея-мурзы стал 1571 год, когда армия хана Девлет-Гирея дотла сожгла Москву, а Московское царство стояло на пороге катастрофы. Дивей-мурза как в этом походе, так и в новом походе на Москву, предпринятом в следующем, 1572 году, командовал значительной частью крымского войска. Но в конце июля 1572 года, на подходе к Москве, крымская армия встретилась с русской возле деревни Молоди. Завязалась крупная и тяжелая, на несколько дней, битва. Здесь русские впервые использовали свою новинку – передвижные укрепления «гуляй-города». В один из первых дней сражения Дивей-мурза, отправившийся лично на разведку, случайно попал в плен, чему все русские ратники очень радовались. Последующие пару дней крымцы предпринимали ожесточенные штурмы гуляй-города, пытаясь разломать его укрепления: «и тут много татар побили и руки поотсекли бесчисленно много». Битва окончилась страшным поражением и преследованием крымцев. В этой битве силы Крымского ханства были надолго подорваны. Сильно ослабел и род крымских мангытов, которые особо отчаянно пытались отбить своего предводителя.

В дальнейшем крымский хан попытался (правда, без особой настойчивости) выкупить или обменять Дивея-мурзу из русского плена, но царь Иван Васильевич на это не пошел. Когда один из любимчиков царя, опричник Василий Грязной попал в плен и пообещал крымцам, что царь обменяет его на Дивея, Грозный в ответ так написал ему: «<…> а за сына за Дивеева [хан Девлет-Гирей] дочь свою дал, а ногайской князь и мурзы ему все братья; у Дивея и своих таких полно было, как ты, Вася. <…> Тебе, вышедчи ис полону, столко не привесть татар ни поимать, сколко Дивей кристьян пленит. И тебя, ведь, на Дивея выменити не для кристьянства - на кристьянство: ты один свободен будешь, да приехав по своему увечью лежать станешь, а Дивей приехав учнет воевати да несколко сот кристьян лутчи тебя пленит. Что в том будет прибыток?» [3]. Дальнейшая судьба Дивея точно не известна, но по официальной версии, озвученной Иваном Грозным, он умер в плену в Новгороде Великом в 1575 году. Как бы то ни было, в Крым Дивей-мурза уже не вернулся…

После него остались его два взрослых сына – старший Есиней и его меньший брат Араслан (Арсланай). Но хан Девлет-Гирей, наученный горьким опытом, уже не хотел терпеть рядом с собой фигур такого же масштаба, каким был до того Дивей-мурза. Поэтому он передал пост карачи-бека над всеми крымскими ногайцами представителю другой ветви этого рода, пусть не столь яркому и способному, зато менее амбициозному и самостоятельному. А Есиней и Араслан Дивеевы остались одними из «рядовых» беков рода Мангыт. Что не устроило не только их самих, но и множество их сторонников. Так произошло фактическое разделение рода. Более «законные» и лояльные Мансуры остались в Крыму, в родовом бейлике. А многочисленные и слабо контролируемые Бахчисараем Мангыты, возглавляемые сыновьями Дивея, откочевали в Северное Приазовье. Их кочевья тогда фиксируются «<…> на Овечьих Водах и в верхех Самарских и по Калмиюсу <…>», «<…> в верхех Самарских и по Миусу, и на Овечьих Водах <…>» [4]. То есть они тогда контролировали огромные территории в верховьях Самары, в бассейне Волчьей (=Овечьи Воды [5]) и Кальмиуса и, возможно, вплоть до Миуса. А западная граница их улуса, судя по некоторым другим упоминаниям, тогда проходила по Молочной.

Братья Дивеевы были сильно обижены на хана Девлет-Гирея за явную недостаточность его усилий по выкупу Дивея-мурзы из московского плена и за бесславную смерть своего отца на чужбине. А также за то, что хан не передал старшему из братьев, Есинею, всей полноты власти в прежнем отцовском уделе, фактически выкинув эту семью из числа правящей верхушки Крымского ханства. Поэтому сыновья Дивея-мурзы, кочуя со своими многочисленными улусами вне Крыма, в Северном Приазовье, начали понемногу фрондировать официальному Бахчисараю. Ситуация еще более осложнилась в первой половине 1577 года, когда на фоне смертельной болезни хана Девлет-Гирея рассорились за власть его сыновья – старший Мехмед-Гирей и его более молодой брат Адиль-Гирей (Адыл, Алды). Последний, «блюдясь брата своего» перебрался вместе со своими приближенными в Северное Приазовье к братьям Дивеевым, с которыми плотно дружил и до того. Где-то здесь он устроил себе «новый город Калмиюс», который с этого года начнет часто упоминается в документах.

Умирающий хан сильно переживал, что из-за ссоры его сыновей Крымский юрт развалится на две части. Также его волновало, чтобы его сын Адиль не получил наказания за свое самоуправство, самовольно устроив себе новый город – делать это без согласования со Стамбулом было категорически нельзя. Пытаясь оправдать сына перед султаном, Девлет-Гирей написал в Стамбул жалобу на днепровских казаков: «А город-де наш Ислам-кирмень [литовские казаки - LV] взяли. А улусом-де Крымским завсегды покою нет. Которые де улусы за Перекопью о[д] Днепра кочевали – те де улусы все поимали! А которая-де животина осталася, и мы-де згонили [ее] к морю. Того для сын мой и город хочет ставати на Миюс – для береженья, что от казаков [у Днепра - LV] прожить не мочно!». Под «Миюсом» здесь (и в некоторых других документах), вероятно, нужно понимать нашу реку Кальмиус, так как их названия в источниках XVI – XVII века часто смешивались. Как бы то ни было, но в письме Крымского хана в Стамбул четко прослеживается посыл о том, что в Приднепровье местные казаки уже доставляли крымским татарам много проблем, а вот Северное Приазовье на тот момент еще было безопасно от их набегов. Для татар оно тогда оставалось спокойным и «тыловым» районом.

Перед самой смертью Девлет-Гирей успел-таки примирить своих сыновей. Мехмед-Гирей стал новым ханом, а Адыль-Гирей был назначен калгой. Городок Калмиюс остался в подчинении последнего, там оставалась часть свиты Адиль-Гирея. Также «новый город Калмиюс» стал использоваться дивеевскими татарами в качестве базы при организации набегов на Московское царство. Это очень быстро прочувствовала организованная с 1571 года в Подонцовье русская сторожевая служба. В конце 1570-х годов татарами была проложена «Калмиюская дорога», из-за чего русским пришлось лихорадочно перестраивать работу части сторож на этом направлении. В донесениях этой пограничной службы часто будет упоминаться и «город Калмиюс».

Чуть позже параллельно в наших краях начнет употребляться в качестве названия поселения еще и Балысарай (тат. «Медовый дворец»?). К сожалению, пока не удается разобраться – это два названия одного и того же городка? Дворец в составе города? Два отдельных поселения? Как пока неизвестно и то, где именно он (они?) размещались. Наиболее вероятным представляется устье реки Кальмиус, где в 1702 году картограф на русской службе Питер Бергман зафиксирует существование развалин какого-то безымянного укрепления (это тот самый объект, который в конце XVIII века будут называть «древний город Адомаха»). Но при раскопках 2010 – 2015 годов на месте этого укрепления - крымско-татарские слои конца XVI века зафиксировать не удалось. Поэтому под подозрением еще остается район Белосарайской косы (старые варианты названия – Паластра, Балестра, Балысыра).

Адиль-Гирей не долго пробыл калгой. Уже в 1578 году он возглавил крымские силы, отправленные на Северо-Восточный Кавказ на турецко-персидскую войну. Он героически сражался, но, в конечном итоге был разбит и попал в плен. Там он оказался замешан в любовную интрижку при шахском дворе, из-за чего и был казнен. Тема его романтических похождений и смерти стала очень популярной в тогдашней османской и персидской литературе.

Адиль-Гирей со своей персидской возлюбленной. Фрагмент миниатюры из «Шуджат-наме» Асафи-паши, 1586 г.

Казнь Адиль-Гирея. Иллюстрация из "Шахиншах-наме" Локмана бен Хусайн аль-Ашури, 1581

В 1581 году еще один царевич из многочисленного потомства Девлет-Гирея – Алп-Гирей - потребовал себе у хана Мехмеда-Гирея должность калги, освободившуюся после смерти их брата Адиля. Но хан предпочел отдать эту должность своему собственному сыну – молодому Сеадет-Гирею. Алп-Гирей и примкнувший к нему еще один брат – Селямет-Гирей попытались возмутиться. В поисках союзников мятежные царевичи обратились к братьям Дивеевым, но те их не поддержали. Тогда царевичи попытались посуху бежать в Турцию, но на Днепре были пойманы литовскими казаками и доставлены в Речь Посполитую. И только после вмешательства османской дипломатии, они были освобождены и затем возвращены опять в Крым. По настоянию Стамбула хан Мехмед-Гирей примирился с беглецами и отдал пост калги Алп-Гирею. Чтобы куда-то пристроить своего сына Сеадета, Мехмед придумал и пробил введение в Крымском ханстве поста второго наследника престола – нуреддина. Ему в подчинение были выделено несколько крымских родов из северо-западной части Крыма и с «материка», среди которых наиболее влиятельными были Мансуры и дивеевские Мангыты. Вероятно, при определении сферы ответственности для поста нуреддина у хана Мехмеда-Гирея перед глазами стояла совсем недавняя история с возвышением Дивея-мурзы и с мятежом поддержанного крымскими ногайцами Адиль-Гирея. А само название этой должности было позаимствовано в Заволжской Орде (Большой Ногай), где так назывался пост наместника бия, управлявшего западной, приволжской частью этого государства (откуда, собственно, и происходило абсолютное большинство ногайцев, переселявшихся в Крымское ханство в XVI веке). В общем, под власть крымских нуреддинов были переданы все крымские ногайцы, доля которых в населении ханства в XVI веке постоянно росла. А Балысарай стал первой ставкой (или одной из ставок) крымских нуреддинов.

В 1584 году турецкий султан из-за отказа Мехмед-Гирея снова посылать крымские войска в самоубийственные походы на персидскую войну, окончательно решил сменить его на нового хана. Мехмед-Гирей попытался организовать сопротивление, но не преуспел и попытался бежать из Крыма. Его догнал и убил собственный брат - калга Алп-Гирей. Новым ханом стал Ислам-Гирей, а Алп-Гирей сохранил при нем пост калги.

Сын убитого хана Сеадет-Гирей и его братья Мурад и Сафа, а также уцелевшие сторонники прежнего хана нашли убежище в кочевьях братьев Дивеевых в Северном Приазовье. Именно отсюда в конце лета 1584 года восставшие, основные силы которых состояли из дивеевских ногайцев, отправились в поход на Крым. Как записал московский дипломат И.С. Мясной: «Приходили на Крым царевичи Саадет-Кирей з братьею да Есиней князь Дивеев, да Арасланай мурза и многие мирзы ногайски, а с ними было нагайских людей пятнатцать тысеч» [6]. Видимо, воспользовавшись их уходом, примерно в конце июля - начале августа того же года донские казаки совершили набег "под Калмиюс" (это первое упоминание о знакомстве донцов с этим районом).

В Крыму многие местные роды поддержали восставших. Те смогли захватить практически весь Степной Крым, осаждали Бахчисарай. Но так как пришедшие полудикие ногайцы сильно грабили крымцев, то популярность восстания начала быстро падать. А вмешательство осенью того же года турецких военных сил коренным образом изменило баланс сил. В битве на Индальской равнине в восточном Крыму восставшие были разгромлены и обратились в бегство: «И Саидет-Кирей царь и царевичи и ногайские мурзы побежали. И побили ногайских и крымских многих людей». Погиб там и Есиней Дивеев.

Карательный поход из Крыма на основную базу восстания – Дивеев улус в Северном Приазовье - возглавил калга Алп-Гирей. Но новый глава дивеевцев – Араслан Дивеев – смог вывести большую часть своих улусов за Дон. Алп-Гирей, отправив отдельные партии своих татар за беглецами, сам остановился «в Балысараех на Миусех», где и простоял некоторое время. Перед уходом обратно в Крым он сжег Балысарай.

Араслан Дивеев из кочевий Малого Ногая в Прикубанье попытался примириться с ханом Ислам-Гиреем, направив ему письмо, подписанное «от Аросланая мирзы Дивеева и ото всех мирз, которые жили в Калмиюсе». Но из этого ничего не вышло. В дальнейшем сам Араслан Дивеев и часть из беглых царевичей Гиреев оказались в Астрахани, под защитой русских. Что открыло для русской дипломатии много интересных возможностей…

В апреле 1588 г. умершего Ислам-Гирея заменил новый хан Гази-Гирей. Так совпало, что в том же месяце в Северное Приазовье пришло множество беглецов из волжских ногайцев. 16 тыс. человек (только воины, без жен и детей) расположились между Молочными Водами и Азовом. Они хотели «турскому [султану - LV] бить челом, штобы турской пожаловал, велел нам быти в своем имени, дал бы нам Балысарай да царевича». Т.е., они пытались занять земли и место в крымской иерархии, которые до того принадлежали изгнанным дивеевцам. Но у них ничего не вышло. Уже в мае в ханство вернулись "по амнистии" уцелевшие Гиреи-изгнанники, а вместе с ними и Араслан Дивеев. По дороге в Крым они сразу заняли и Балысарай. Статус-кво был восстановлен [7].

Вернувшиеся дивеевцы вновь начали активно беспокоить московские окраины. В 1593 г. московское правительство пыталось организовать силами донцов поход на «Араслана Дивеева улус, что на Калмиусе». Состоялся ли этот поход и существовал ли еще на тот момент "город Калмиюс" - пока неизвестно. Одновременно, в 1591-1593 годах крымский хан Гази-Гирей вел тайные переговоры с Москвой о возможности союза против турок (и литовцев), в рамках которого он просил у русских 30 тыс. рублей на строительство себе нового города «на Кошкине перевозе» на Днепре [8]. Часть этой суммы он планировал потратить на восстановление Балысарая.

Интересно, что в шертных грамотах русско-крымских мирных договоров, которые традиционно включали в себя перечни основных «подписантов» с крымской стороны, клявшихся на Коране в соблюдении положений этих договоров, в эти годы Дивеев улус прописывался отдельно. Причем в некоторых шертных грамотах Дивеев улус указывался как согласный поддерживать мир вместе со всем ханством, а в некоторых – как не согласный: «опричь Дивеева улуса». То есть на тот момент он обладал некоторой автономностью. Что (в некоторых ситуациях) было очень удобно для крымской дипломатии…

Тем не менее, нельзя сказать, что отношения Московского царства с Дивеевым улусом были только резко отрицательными. На самом деле все было намного сложнее. Периоды разбойничьих нападений дивеевцев на Московские украйны и натравливания Москвой донских казаков на дивеевские улусы перемежались периодами мирного сосуществования. Сам Араслан Дивеев писал к царю о том, что он помнит все благодеяния, оказанные ему русскими в Астрахани и что будет способствовать мирному делу между двумя государствами. Из Москвы ему в ответ шли тоже вежливые послания. А пути посольских караванов между Москвой и Бахчисараем теперь сместились восточнее и проходили поблизости от контролируемых дивеевцами территорий. Некоторые посольства даже предпочитали завернуть в гости к хозяевам здешних мест. Один из таких случаев произошел в декабре 1593 года. Отпущенную из Москвы в Крым царицу Ертуган с ее двором (вдову – поочередно - Сеадет-Гирея и Мурада-Гирея) сопровождали татарские и русские дипломаты. Из-за опасения нападения днепровских черкас посольский караван от верховьев Торца свернул на юг, к морю. 11 декабря они прибыли «в нагайские улусы Арасланая князя Дивеева в Балысараех», причем сам Араслан тогда кочевал западнее, близ Берды. Здесь, татарские дипломаты остановились в жилищах дивеевских татар Балысарая (города? развалин? урочища?), а для русских – место уже не нашлось, поэтому для них «на поле» были поставлены шатры. Здесь караван провел несколько дней, отдыхая перед броском к Перекопу. Здесь Ертуган встретилась со своим сыном-подростком Девлет-Гиреем. Сюда приезжал сам карачи-бек Араслан Дивеев, после нескольких дней празднования встречи царственной вдовы в своем кочевье у Берды. Причем на тот момент западная граница его улуса ограничивалась уже Бердой. А дальнейшая приморская дорога к Перекопу уже была небезопасна из-за частых нападений днепровских казаков [9].

Последнее известное на сегодня сообщение о «дивеевском» Балысарае относится к июлю 1600 г. В письме запорожцев Яну Замойскому описываются "новости земли Татарской". Среди прочего там сообщается следующее: "<...> А еще до нас дошли сведения от пленных, что [Царь Крымский] пошлет мурзу своего Ногайского Сабаш-мурзу [Sabas Murza], который, якобы, имеет от него приказ заселить [osadzac] Осламгородки [Oslamhorodki] и Очаков. А также делать замок [zamek] возле Балысарая [u Balysaraya]. <...>" [10]. Но добрался ли этот мурза до наших краев, и чем закончилась его попытка - нам не известно.

Араслан Дивеев погиб зимой 1594/1595 годов в Венгерском походе. В дальнейшем дела у Дивеева улуса стали быстро ухудшаться. Уже в начале XVII века его упоминания в Северном Приазовье становятся все реже, пока и вовсе не исчезают. К сожалению, проследить по документам процесс угасания этого кочевого объединения в наших степях – пока не удалось.

Последним из «великих дивеевцев» стал сын Араслана Дивеева – знаменитый Кантемир-мурза, чьи отношения с Крымским ханством нередко складывались самым драматичным образом. Он перенес центр своего улуса в Буджак, туда же переселились и многие из поддерживавших его мангытов. Это привело к запустению значительной части Северного Приазовья в 1620-е - 1630-е гг. С этого времени здесь становятся обычными упоминания часто сменяющихся переселенцев и беглецов из Большого и Малого Ногаев с хаотичными перемещениями их по степи. Примерно с середины 1620-х годов запорожские казаки начали использовать наши степные реки (в том числе и Кальмиус) для прорывов в Азовское море. Но это стало возможным не из-за наличия у казаков «секретной крепости» в устье Кальмиуса (всего в паре верст от стратегической для татар приморской дороги между Азаком и Перекопом!). А только из-за тогдашней слабой заселенности Северного Приазовья кочевниками, а также хорошей разведкой у казаков, успешно (или не успешно) устанавливающей, какие речные пути в настоящий момент свободны от присутствия татарских улусов поблизости.

В 1637 году произошли два знаковых для нашего рассказа события. Во-первых, турецкий султан закончил тогда большую смуту в Крымском ханстве, казнив в Стамбуле и хана Инает-Гирея, и главу противостоявшей ему «оппозиции» - Кантемира-мурзу. А во-вторых, в том же году казаки захватили Азов. После этого донцы начали широкую пропаганду среди кочевников Северного Приазовья и Прикубанья об их переходе под высокую царскую руку и откочевку в пределы Московского царства. Значительный интерес к этому тогда проявили и некоторые мансуровские и мангытские мурзы, сторонники казненного Кантемира. Среди тех татарских мирз, кто вел переговоры об этом с казаками, в 1639 году мелькнул (на вторых-третьих ролях) и Есиней-мурза Арасланов (внук Дивея-мурзы), который принимал участие в посольстве колеблющихся мурз в Москву. И это, похоже, стало последним упоминанием этой славной фамилии в наших степях…

Ссылки и примечания:

1. Страницы истории Донбасса: эпоха Нового времени (XVI в. – конец XVIII в.). 8 класс: учебное пособие / под ред. Чепиги Г.Г., /Сост. Чепига Г.Г. и др., Донецк: ГОУ ДПО «Донецкий РИДПО», 2018, с. 70-72.

2. В. Трепавлов, История Ногайской Орды, 2-е ред., М. Усманов, Ред., Казань: Изд. дом "Казанская недвижимость", 2016, с. 110.

3. С. Шокарев, «Переписка Ивана IV Грозного с Василием Грязным и русско-крымские взаимоотношения второй четверти XVI в.», Историко-публицистический альманах "Москва-Крым", № №1, 2000.

4. В. Трепавлов, История…, с.326.

5. LV. К вопросу об «Овечьих водах» в Приднепровье.

6. Виноградов А.В. Русско-крымские отношения в 1570 - 1590-х гг. в контексте династического кризиса Гиреев / Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Выпуск 2. – Казань: Изд-во «Ихлас», 2010, с.281.

7. Статейный список московского посланника в Крыму Ивана Судакова в 1587 - 1588 году // Известия Таврической ученой архивной комиссии. Том 14. 1891, с.49-51, 58-61.

8. Виноградов А.В. Русско-крымские отношения 1591–1593 годов: от конфронтации к поискам мирных решений / Средневековые тюрко-татарские государства №6. Казань, 2014 С. 18–50.

9. А.В. Виноградов. Посольства князя М.А. Щербатова в Крым и заключение русско-крымского договора 1594 года / Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. №9, 2017, с.38-58.

10. Listy Stanislawa Zolkiewskiego 1584 - 1620. Краков, 1868, с.106.

А в это время где-то в степях Херсонщины:

Скрины из игры "Mount & Blade". Мод "Огнем и мечом" :)

При использовании материалов с данного сайта ссылка на него не обязательна, но желательна : )