Папакома - Статьи

Следующий отрывок относится к началу 1640-х годов. Он содержится в более полной версии рассказа о возвращении в Крым татарского войска после неудачной осады занятого казаками Азова, содержащегося в некоторых списках путевых заметок одного турецкого путешественника. Можно было бы и вовсе не упоминать его имени, но, поскольку его турецкое происхождение не совсем попадает под определение «истории Золотой Орды и ее наследников», все-таки позволим себе указать, что это был знаменитый путешественник Эвлия Челеби. Ранее уже выкладывался фрагмент об этом его путешествии, когда зимой 1641 года он возвращался вместе с кланом Мансуров через Северное Приазовье в Крым. Теперь приведем обычно опускаемый в публикациях фрагмент:

<…> И вот когда на пути к Феррах-керману [крепость Счастья – одно из татарских названий крепости Перекоп] мы пересекли реку Муш, которая течет из степи Хейхат, любезный бей Мансуров Сефер-Челеби, да спасет Аллах его душу, рассказал мне про местных ногайцев племени Ак-домба-хулах. Он сказал, что это очень странные ногайцы, которые непонятно откуда пришли лет пять назад и не известно какого они рода, и язык которых остальные крымские ногайцы почти не понимают. И что хорошо говорили по-ногайски только их князья Кимбет-мурза и Чубан-мурза, которые после того, как нечестивые московские казаки взяли падишахский Азак, перешли на сторону московов и перегнали большинство своих улусных людей за Тан-реку [Дон]. А осталась только самая негодная часть этих людей во главе с Бий-мурзой, да и те колеблются. Также он рассказал, что эти ногайцы редко и неохотно ездили в Феррах-Керман и пребывавший еще тогда под счастливой рукой Османов Азак, но в их юртах всегда было много рыбы, которую они непонятно где берут и запахом которой они все пропахли. Зато там почти совсем нет луноликих дев, общению с которыми они предпочитают своих гулямов [юноша-раб, красивый мальчик], так что не понятно, как они размножаются и поддерживают свою численность. Это мелкие и лживые людишки, которым нельзя верить и которых Аллах непременно должен наказать! К тому же они плохие мусульмане, так как почти не знают молитв и выполняют не пять, а всего три ежедневных намаза. И что, по словам некоторых заслуживающих доверия людей, тем доводилось видеть, как эти ногайцы оказывали почести кипчакскому языческому кумиру, установленному на вершине могилы-кургана в устье той реки, что уже совсем мерзко и отвратительно в глазах Аллаха! Ибо как говорится в суре «аль-Анкабут» священного Корана: «Вы стали поклоняться идолам вместо Аллаха только из-за любви друг к другу в мирской жизни. Но потом, в День воскресения, одни из вас станут отвергать и проклинать других. Вашим пристанищем будет Огонь, и не будет у вас защитников!».

Также Сефер-Челеби рассказал, что это место у всех проезжающих пользуется дурной славой – говорят, что там из-под земли по ночам вылезают степные джинны и часто похищают проезжающих и их имущество, особенно бузу, причем следы ведут к этому кургану и на нем обрываются. И что в тихую погоду можно часто увидеть, как из этого кургана выходит дым, пахнущий жаренным мясом и жиром, и слышен пьяный хохот джиннов. Да ниспошлет всемогущий Аллах свой блистательный меч против этого сборища подручных Иблиса!

И когда я услышал об этом идоле и этих джиннах, мне сильно захотелось их увидеть. Любезный Сефер-Челеби отправил мне в сопровождение несколько десятков своих мансуров, дав им строгий приказ одинаково охранять мою голову и от людей, и от джиннов. Со мной еще отправился из любопытства достопочтенный ханский капычей Исмаил-ага со своим гулямом, также возвращавшиеся в Кырым вместе с нами. Был с нами и проводник из местных ногайцев этого племени, который на очень плохом мангытском языке всю дорогу уговаривал нас вернуться и пугал ужасами этого места, как будто мы были презреннейшими из тварей Аллаха, которых можно запугать такими россказнями!

И когда мы приехали к этому забытому Аллахом месту, мы увидели здесь разрушенные остатки значительного города, посреди которого возвышался большой курган высотой в 10 куле. На вершине кургана стоял лицом к кыбле [к югу] кыпчакский идол, сделанный из прочного дерева. Мы же приближались с северной стороны. Ни один из храбрецов-мансуров не согласился приблизиться к этому месту ближе 200 шагов. Пошли только мы вчетвером с Исмаил-агой и его гулямом, а также занудным проводником. Вся земля у подножия кургана была во многих местах усеяна человеческими, овечьими и свиными (а это грязнейшее из созданий Аллаха!) следами, и то были следы джиннов, ибо на курган не поднимался ни один из этих следов! И тогда я, прочитав суру «Коровы» и призвав на себя защиту Аллаха, поднялся на этот шайтанский холм. И это воистину жилище Иблиса, ибо земля под ногами звучала так, как будто я шел по деревянным доскам, присыпанным тонким слоем грунта. Тогда я достал свой кинжал и попытался ее раскопать. На что наш проводник умолял меня ни в коем случае не делать этого, вспоминая святую Мариам и ее сына пророка Ису. И вдруг мы услышали громкий скрип, от которого кровь застыла в наших жилах и души приготовились извлечься из наших глоток. А это деревянная статуя божка на вершине холма повернулась к нам лицом и, клянусь Аллахом, ее глаза блеснули! В жизни мы не были больше так напуганы! А наш проводник стянул со своей головы башлык и, почему-то, перекрестился. Первыми бросились прочь всадники-мансуры, а за ними и мы, громко призывая на себя милость и защиту Аллаха. И, воистину, только милостью Милосердного мы тогда и спаслись!»

В этом небольшом, но очень информативном отрывке содержится информация, перекликающаяся и хорошо раскрывающая некоторые места в ранее выложенном описании из «Кэл-пал бей-лу». Так, подтвердилась информация о том, что примерно с 1635 года, днепровские запорожцы смогли обеспечить свое присутствие в Северном Приазовье, маскируясь под своих врагов-ногайцев. А для того, чтобы их быстро не раскусили – нужно было вести кочевое хозяйство как ногайцы, одеваться как ногайцы, говорить и называться как ногайцы, молиться как ногайцы. Судя по словам Сефер-Челеби, получалось у них это с большим трудом, и окружающие татары посматривали на них с некоторым подозрением. Тем не менее, такая уловка сработала и позволила днепровским казакам контролировать территорию Мариупольщины в XVII веке в течении нескольких десятилетий. Упомянутые здесь «псевдонимы» днепровской старшины – Кимбет-мурза, Чубан-мурза и Бий-мурза известны и по русским источникам того времени применительно к району Кальмиуса, как и переход части из них в 1637 году в русское подданство. Жаль, что мы вряд ли когда-нибудь сможем узнать настоящие, украинско-христианские имена этих выдающихся запорожских резидентов.

В целом описание Сефера-Челеби довольно хорошо иллюстрирует основные моменты жизни и хозяйствования местных псевдо-ногайцев (днепровских запорожцев) – это и замкнутость, отгороженность от «настоящих» соседей-кочевников, и тщательно скрываемая рыбная ловля, и мелкий разбой (куда ж без него). Единственная неточность в этом рассказе – сообщение о связях этих псевдо-ногайцев со своими малолетними гулямами (джурами). Даже если где-то что-то непотребное в их одиноких юртах темными и скучными зимними вечерами и происходило, то на демографию это никоим образом повлиять не могло даже теоретически, так что все улучшение их демографии происходили исключительно путем тайного пополнения со стороны Поднепровья.

Приведенное у Эвлии Челеби название племени «псевдо-ногайцев» Ак-домба-хулах –явно является искажением формы хорошо знакомой нам Домахи или даже (более вероятно) ее пра-формы Адонбахи. Звучал ли этот этноним точно так же у ногайских татар («хулах» - ног. «вонючий») или это Челеби что-то не так расслышал или запомнил – мы не знаем.

Также становится более-менее понятным устройство потайного бей-чжи-гао (секретное подземное укрепление). Судя по всему, оно поместилось в громадной воронке, оставшейся на месте взорванного порохового погреба Афанасия (не он ли потом будет мешать строительству Харлампиевского собора на первоначально выбранном месте в центре редута?) и отходящих от него расчищенных подземных ходов. Сверху над этим укреплением был выполнен маскировочный деревянный купол, который для лучшей «стеллсовости» был присыпан тонким слоем грунта. И все-равно, полностью скрыть все следы жизнедеятельности бей-чжи-гао при существовавших тогда технологиях было невозможно. От людей и животных (овец и свиней, которых прятали от татар в том же укреплении) оставались следы к потайным проходам, кроме того могли демаскировать тайное убежище и запахи готовки, а также звуки жизнедеятельности казаков. Естественно, это было не самое надежное укрытие и какой-нибудь любопытный (типа нашего приятеля Эвлии Челеби) мог легко его раскрыть. Поэтому тамошние казаки старались «превентивно» распускать про этот купол-«курган» слухи пострашнее, чтобы татары держались от него подальше.

Остается не совсем понятным момент с вращающимся деревянным идолом на вершине бей-чжи-гао и его сверкающими глазами. Пока не найдено более правдоподобное объяснение, можно осторожно предположить, что местные кулибины (или как это будет более национально-правильно?) устроили что-то типа примитивного перископа, замаскировав его верхнюю часть под деревянного идола. Возможно, этим и объясняется необходимость поворачивать его в разные стороны и отблеск зеркальных стекляшек под солнцем? Единственно, с точки зрения практикующего механика, стоило бы его получше смазывать, чтобы не скрипел. Но, опять-таки, а если и это выполнено сознательно, для вящего психологического травмирования любопытных? Необходимость изобретения подобного устройства была вызвана широким применением тогдашнего казацкого ноу-хау (которого не было тогда ни у турок, ни у европейцев!) – подводных чаек (или шаек, каек), одной из больших проблем которых было ориентирование и целенаведение в море. С учетом того, что первая «подчайка» успешно достигла в подводном положении Стамбула еще при Афанасии Никаноровиче в 1517 году, возможно, прообраз такого устройства был разработан еще в то время и потом его конструкция только шлифовалась.

Сокровенная история Кальмиусской паланки

Часть 3. Случай с турецким путешественником

(Продолжение следует)