Глава 3. Киммерийцы, скифы, сарматы.
Климат наших степей в начале I тысячелетия до н.э., на завершающем этапе эпохи бронзы, был достаточно засушливым. Последующие климатические изменения выглядят следующим образом [1, 2]. Засуха длится до VI века до н. э., затем ее сменяет более влажный и теплый период (VI – III вв. до н.э.), который именуют субатлантическим оптимумом. С III века до н.э. начинается новое иссушение степей без заметного похолодания, среди степных трав увеличивается доля видов, устойчивых к засухе. В этих условиях более или менее значительные массивы леса на юге Левобережья приурочены к речным долинам. В низовьях Днепра от его устья до Перекопа античные авторы упоминают большой лесной массив Гилея, выше по течению, у впадения Конки, можно предполагать существование другого лесного массива, на месте более позднего Леса Великого Луга. Широколиственные рощи и заросли кустарников встречались по долинам Конки, Берды, Миуса. Территория Розовского района представлена, в основном, высокими сухими водоразделами, поэтому наличие леса в окрестностях Розовки в течение всего I тысячелетия до н. э. крайне маловероятно.
В I тысячелетии до н.э. уровень Черного и Азовского морей был на несколько метров ниже современного (специалисты именуют это фанагорийской регрессией) [3]. Лишь на рубеже нашей эры началось наступление моря – нимфейская трансгрессия. Из этого следует чрезвычайно важный вывод: если, к примеру, античное поселение было расположено на берегу Азовского моря во время фанагорийской регрессии, в I тысячелетия до н.э., то сегодня его следы надо искать не на современном берегу моря, а на его дне, на глубине нескольких метров, на удалении в десятки, а то и сотни метров от сегодняшней береговой линии.
Представление о животном мире наших степей в те времена можно получить, сопоставляя обнаруженные костные останки с сообщениями античных авторов (Геродот, Клавдий Птолемей). Большим подспорьем в этом служит так называемый «звериный стиль» скифского искусства, главным атрибутом которого является реалистичное изображение животных. Чисто степной ландшафт населяли тогда дикая лошадь (тарпан), сайга, заяц, лиса, волк. На лесостепных участках встречались зубр, европейский тур, лось, благородный олень, дикий кабан. Скифские древности донесли до нас изображения дикой лошади, лося, благородного оленя, сайги, кабана, волка, зайца и какого-то крупного хищника из семейства кошачьих, которого считают обычно пантерой (леопард, Panthera pardus). Обитание леопарда в античные времена в Северном Приазовье совсем не исключено, так как еще совсем недавно (в первой трети ХХ века) его переднеазиатский подвид встречался на Кавказе, включая Северный Кавказ [4], т.е. совсем недалеко от наших мест. При этом из поля зрения историков часто выпадает другой представитель крупных кошачьих, гепард (Acinonyx jubatus), типичный именно для степных ландшафтов и заселявший даже в первой половине ХХ века степи и полупустыни к востоку от Каспия [4]. Он куда более подходит на роль «пантеры» скифского звериного стиля.
К началу железного века (X-VIII век до н.э.) хозяевами приазовских степей стали воинственные кочевники - киммерийцы. Это первый народ в наших местах, о котором мы можем судить не только по археологическим находкам, но и по письменным источникам (греческим и ассирийским), которые и донесли до нас из глубины веков его имя. Благодаря рисункам на саркофаге VI века до н. э. из города Клазомены в Лидии [5], этрусской вазе VI века до н. э. [5] и греческой чаше (кратер Клития и Эрготима, около 560 г. до н.э.) [6] до нас дошли изображения киммерийцев (рис. 3.1, поз. 1-3), какими их представляли жители Эллады классического периода. Вооруженные мечами и луками, кочевники мчатся, сопровождаемые в стремительном набеге собачьими сворами, оставляя позади поверженных пеших врагов. При этом специалисты [6] задаются резонным вопросом: насколько соответствуют эти образы реальному облику киммерийцев? Между киммерийскими набегами на Малую Азию и созданием этих произведений прошло почти 100 лет, и афинский художник Клитий, расписывавший знаменитую чашу, вполне мог придать киммерийцам облик современных ему скифов, внешний вид которых был тогда уже хорошо известен грекам. Таким образом, до настоящего времени историкам и искусствоведам так и не удалось развеять туман сомнений вокруг античных изображений киммерийцев. И это не единственный туманный вопрос, касающийся этих загадочных кочевников древности. Не зря, видимо, великий Гомер поселил их в стране, где «… всегдашний сумрак и туман …» [7].
До настоящего времени нет единой точки зрения, с какой именно археологической культурой следует связывать киммерийцев. Говорят о черногоровской и новочеркасской культурах, хотя последнюю считают также и раннескифской [8]. В известной коллективной монографии культура киммерийцев названа черногоровско-новочеркасской [5]. Наиболее распространена точка зрения, что киммерийская культура в Северном Приазовье имеет своим истоком срубную культурно-историческую общность (А.И. Тереножкин, С.И. Татаринов). М.И. Артамонов связывает киммерийцев с катакомбной культурой [9]. Дискуссии о зарождении киммерийской культуры и ее идентификации с определенным кругом археологических памятников все еще продолжаются. Второй том фундаментальной «Археологии Украинской СССР» [10] открывается главой с красноречивым названием: «Некоторые дискуссионные вопросы современного скифоведения».
Основой хозяйства киммерийцев было кочевое скотоводство, во главе племен стояли вожди. Постоянные поселения киммерийцев археологами не обнаружены. В подкурганных захоронениях встречаются серая глиняная и деревянная посуда (чаши), конская упряжь, украшенная бляшками из кости и клыков дикого кабана, бронзовый инструмент (шилья, иглы) [11]. Скелеты, как правило, находятся в скорченном положении на боку или спиной вверх. Известно, что киммерийцы изготавливали каменные антропоморфные статуи и стелы [5, 10], но в Северном Приазовье они до настоящего времени не обнаружены [12].
Киммерийцы вели войны с государством Урарту (на территории сегодняшней Армении), с Лидией и Мидией (в современной Турции), разгромили царя Ассирии Саргона II. Об этом говорят ассирийские клинописные надписи VIII века до н.э. [13]. Древние греки называли киммерийцев доителями кобылиц (гиппомологами), а их страну, именуемую «Гиммири», Гомер поместил у входа в Аид, «Царство Мертвых». Керченский пролив носил в то время имя Боспора Киммерийского [13].
Непростыми, судя по всему, были и отношения киммерийцев с соседями на севере и северо-западе, праславянскими племенами чернолесской культуры, жившими в среднем течении Днепра [14]. Лавина киммерийской конницы представляла собой грозную силу и постоянную угрозу соседям. В стремительных набегах на соседей-земледельцев главным козырем киммерийцев была конница. Важным фактором стало появление в руках сражающихся оружия из железа, более прочного и твердого, чем бронза и медь. Месторождения меди и добавок к ней (олова, цинка, свинца), позволяющих получить бронзу, достаточно редки, металл приходилось везти издалека. Железная руда встречалась практически повсеместно в лесостепной и лесной зоне Украины, где жили предки славян. Меди и бронзы им хватало только на украшения, а доступность железа обогатила праславян, дала им важное преимущество в борьбе с киммерийцами. Противостояние было нешуточным, его материальные следы до сих пор видны на украинской земле в виде остатков «Змиевых валов» - древних земляных укреплений, построенных праславянами для защиты от кочевников.
Рис. 3.1. Киммерийцы.
Античные изображения киммерийцев: 1 – на кратере (чаше) из музея Флоренции [6];
2 – на этрусской вазе из музея Ватикана [5]; 3 – на крышке саркофага из Клазомен (Британский музей) [5].
Киммерийские древности из окрестностей Розовки [15]:
4 – ритуальное катакомбное погребение № 2 из кургана № 1 у Луганского;
5 – фрагмент керамики из погребения № 3 того же кургана;
6 – сосуд из насыпи кургана № 3 группы «Стырчаки» в междуречье Каратюка и Темрюка
Историки считают доказанным, что древнейшие славянские сказания о кузнецах, победивших Змея и выковавших огромный плуг, которым и были якобы пропаханы на покоренном Змее валы, отражают борьбу с киммерийцами. Весьма показателен главный герой сказаний - не богатырь с мечом, как в более поздних былинах, а кузнец, сжимающий Змея клещами [16]. Крепко в народной памяти засела борьба с киммерийским «Змеем», в конце XIX века наш земляк, запорожский краевед Я.П. Новицкий, записал (почти 2500 лет спустя!) вариант этого сказания из уст седых дедов, старожилов Екатеринославской губернии [17].
Вопрос языковой принадлежности киммерийцев стал более или менее проясняться лишь в последние десятилетия. До этого многие специалисты, следуя признанному авторитету одного из основоположников скифоведения М.И. Ростовцева, с начала ХХ века полагали, что киммерийцы говорили на одном из ныне мертвых индоевропейских языков – фракийском, широко распространенном в древности на Балканах. На основе анализа тех нескольких киммерийских слов, которые донесли до нас ассирийские хроники, большинство современных историков и лингвистов считают [5, 10], что язык киммерийцев относился к иранской группе, как и языки скифов и сарматов.
Известны погребения киммерийцев южнее Розовки, в окрестностях Мариуполя: у сел Огородное (курган 2, погребение 2, первая половина IX в до н. э.) и Раздольное (курган 4, погребение 3) [1]. Черногоровские погребения раскопаны у Приморского (Сартана, кург. 2, погреб. 5) и Кременевки (Чердаклы, кург. 2, погребения 3 и 4, кург. 3, погребение 9) [1]. Разрушенный курган с киммерийским погребением обнаружен и в самой черте города, в поселке Первомайский (в левобережном, Оржоникидзевском районе), в саду у одного из частных домов по ул. Панфилова [18]. Киммерийское захоронение в кургане зафиксировано в 1,5 километра к югу от села Орловское (Тельмановский район), у впадения балки Чернечьей в Кальмиус [18]. Самое древнее новочеркасское захоронение (первая половина IX в. до н. э.) найдено у села Куйбышево Володарского района (кург. 1, погребение 9) [1].
На территории соседнего Куйбышевского района обнаружено всего два погребения, которые могут быть отнесены к киммерийским [19].
В захоронении, впущенном в курган неподалеку от Бельмак-Могилы, дно ямы было покрыто древесной корой и кожей, останки покойного также прикрыли корой. Рядом с останками обнаружили фрагменты глазурованного горшка, деревянной чаши, окованной бронзой, и биметаллический клепаный котел [20]. Покойный лежал на спине, головой на запад. Над этим киммерийским захоронением возвышался ритуальный каменный символ плодородия высотой около 0,8 метра. Это позволяет предположить, что покойный был жрецом.
В августе 1994 года при исследовании кургана № 3 в группе «Стырчаки», расположенной в междуречье Темрюка и Каратюка, юго-западнее Старченково, археологами Восточного отряда археологической экспедиции Запорожского краеведческого музея (ВО АЭ ЗКМ) в насыпи был обнаружен орнаментированный тонкостенный сосуд (кубок), относящийся к раннескифской или киммерийской культурам [15, 19] (см. рис. 3.1, поз. 6). Сосуд связан с впускным погребением в центре этого кургана, полностью разрушенным лисьими норами.
В самом Розовском районе только один памятник можно рассматривать, как киммерийский. На водораздельном плато Кальчика, Каратыша и Сухих Ялов, в 2,5 километрах к северо-востоку от центра села Луганское, находится группа из 4 курганов. В сильно распаханном кургане № 1 археологи ВО АЭ ЗКМ обнаружили в августе – сентябре 1994 года четыре культовых сооружения (погребения) раннего железного века, отнесенные к новочеркасским [15]. Все эти захоронения впускные, курган насыпан раньше, в эпоху поздней бронзы. Культовое погребение № 2 представляет собой миниатюрную катакомбу (рис. 3.1, поз. 4) с входной ямой и камерой. Захоронение № 3 также носит культовый характер, оно состоит из входной ямы и наклонного лаза - «норы», имеющей два ответвления. Во входной яме обнаружен расчлененный скелет собаки, позвоночник и длинные кости которого уложены в виде круга. Перед лицевой частью собачьего черепа находились фрагменты сосуда (рис. 3.1, поз. 5). Изображение хищника, свернувшегося в кольцо, достаточно частый мотив в скифском зверином стиле, скорее всего, это – солярный (солнечный) символ [21]. Сооружение, отмеченное в отчете о раскопках [15] как культовое погребение № 4, представляло собой просто округлую вымостку из рваных камней диаметром около 0,75 метра. Погребение № 5 было кенотафом – пустой могильной ямой прямоугольной формы.
По мнению В.А. Самара [20], проводившего в 1994 году раскопки этого интересного памятника, он представлял собой единый культовый комплекс, включающим жертвенник–вымостку из камня, миниатюрную катакомбу-кенотаф и больших размеров святилище – «нору». Комплекс был построен на финальной стадии киммерийской культуры или на раннем этапе скифской культуры.
В целом можно констатировать, что киммерийские древности в Северном Приазовье достаточно редки.
По Геродоту [22], в VII веке до н.э. киммерийцы были вытеснены из Приазовья ираноязычными кочевниками – скифами, которые пришли в наши края с востока, из-за Дона. О скифах известно довольно много от античных авторов, хотя и не все сообщения достоверны [23]. Их обычаи казались грекам странными и варварскими, вызывали и страх, и неприятие, и любопытство. Да, скифы свободолюбивы и бесстрашны в борьбе с вторгшимся войском персидского царя Дария (515 г. до н.э.), но эти варвары пьют неразбавленное вино, а чаши для пиршества делают из черепов убитых врагов [22]. Откуда у древнегреческих авторов все эти сведения?
К V веку до н.э., когда Геродот в своей IV книге «Истории» составил описание Скифии, контакты греков с народами, живущими на северных берегах Черного и Азовского морей, уже имели длительную историю. Греческие рыбаки, в погоне за ценными сортами рыбы, через Боспор Киммерийский (Керченский пролив) проникают в Меотиду (Азовское море) уже в VIII веке до н.э. [24]. В VII веке до н.э., еще до основания колоний на обеих берегах Боспора Киммерийского, выходцами из Милета была образована первая в Северном Приазовье греческая апойкия (колония) на месте Таганрогского поселения [25]. Не исключено, что именно выходцы из этой милетской апойкии явились инициаторами колонизации Боспора Киммерийского. В Крыму были основаны греческие колонии Феодосия, Пантикапей (Керчь) (590-570 гг. до н.э.) [26], а в устье Кубани - Фанагория (около 540 г. до н.э.) У входа в Днепровский лиман, на острове Березань, возникла фактория (торговый пункт) Борисфенида.
Греки плавали в Таганрогском заливе, заходили в устье Дона. Древнейшие из обнаруженных на Таганрогском поселении греческих амфор из Милета датируются VII веком до нашей эры [27]. Позднее греки обошли северный и западный берега Азовского моря до Арабатского залива. Их торговые интересы и активность распространялись на восточную и юго-восточную части Азовского моря (устья Дона и Кубани, Таганрогский залив), где сосредоточена основная доля ценной рыбы [24]. Конечно, они знали и посещали устья Берды и Кальмиуса, о чем свидетельствуют неоднократные находки фрагментов амфор по азовскому побережью от Таганрога до Ногайска (Приморска). Однако в настоящее время не имеется достоверных доказательств, что греки имели в черте нынешнего Мариуполя постоянное поселение (как предполагал мариупольский краевед П.М. Пиневич) [28] и поднимались вверх по течению Кальмиуса.
Известной греческой колонией в Северном Приазовье был Танаис, существовавший с III века до н.э. и основанный греками из Боспорского Царства. Он находился в устье Дона, близ современного села Недвиговка.
Местонахождение другой упоминаемой в Северном Приазовье Геродотом [22] и Клавдием Птолемеем [29] колонии, города-гавани Кремны, до настоящего времени остается загадкой. Один из основоположников мариупольского краеведения, П.М. Пиневич, еще в 1928 году высказал предположение, что Кремны располагались в ближайших окрестностях Мариуполя: «Возможно, что удобные известковые скалы у устья р. Кальмиус или же, расположенные террасообразно побережья между городом и портом, и послужили местом одного из этих торжищ; возможно также, что это – место геродотовских Кремн …» [28]. Б.Ю. Михлин также полагал, что Кремны находились где-то на территории нынешнего Мариуполя [30]. Достоверного подтверждения эта гипотеза, насколько нам известно, до настоящего времени не получила. В 1949-1951 годах дань безуспешным поискам следов геродотовских Кремн в Приазовье отдала Степная скифская экспедиция Московского Государственного университета под руководством Б.Н. Гракова [1]. Целенаправленный поиск следов города Кремны на Азовском побережье, в пределах Бердянского и Приморского районов, проведенный весной 1966 года сотрудником Запорожского краеведческого музея Ю.К. Волочаем, так же завершился безрезультатно [31]. Поиски этого загадочного города, по заданию акад. Б.А Рыбакова, продолжил в 1977 году В.К. Шишкин, проведя археологические разведки западнее, в пределах Приазовского района Запорожской области. Следов гавани Кремны он не обнаружил [31]. В своей известной статье [32] Ю.В. Болтрик и Е.Е. Фиалко изложили аргументы в пользу расположения Кремн у впадения реки Корсак в Азовское море, южнее современного села Ботиево Приазовского района, прямые доказательства этого пока отсутствуют. Однозначно называет Кремнами Таганрогское поселение в своих работах В.П. Копылов [25], чему так же пока нет прямых доказательств.
Таким образом, вопрос о местонахождении этой колонии до настоящего времени остается открытым, ее поиски и попытки идентификации с уже известными античными поселениями Северного Приазовья будут, по всей видимости, продолжаться. Завершая рассказ о многолетних поисках таинственных Кремн, напомним о том, что говорилось в начале этой главы о фанагорийской регрессии. Если Кремны стояли в I тысячелетии до н.э. непосредственно на морском берегу (а не на высоком прибрежном обрыве, например), то сегодня их следы надо искать на глубине нескольких метров, на солидном расстоянии от современной береговой линии, так как уровень Азовского моря сильно изменился с античных времен.
После 480 г. до н.э. греческие колонии, расположенные по обоим берегам Керченского пролива, для защиты от кочевников образуют оборонительный военный союз (симмахию), а затем, установив контроль над местными племенами, создают единое государство - Боспорское царство [33]. На первых порах его правитель, похоже, имел царские полномочия только в отношении покоренных местных племен, а его власть над свободными гражданами греческих полисов носила ограниченный характер, как у архонта (старейшины) или стратега (военачальника). Главным городом Боспора стал Пантикапей (Керчь). Консолидации боспорских колоний способствовал общий для них религиозный культ Аполлона. В период расцвета Боспор владел Керченским полуостровом и Таманью, восточным берегом Азовского моря и Северным Приазовьем к востоку от реки Миус. Цари Боспора поддерживали тесные связи со скифской знатью, отмечен ряд их династических браков со скифскими «царевнами» [26].
Боспорское царство вело широкую торговлю с Грецией и скифами, тирана (царя) Перисада называли хозяином боспорского хлеба, он обеспечивал половину хлебного импорта Афин [26]. Скифы, в качестве выручки в торговых операциях, дани и подарков получали из Боспорского царства вино, оливковое масло, звонкую монету, золотые ювелирные украшения, греческую посуду, предметы роскоши. Значительная часть «скифского золота», обнаруженного до настоящего времени при раскопках курганов, поступила в наши степи именно из Боспора.
Боспорское царство в течение столетий служило мостом, связывающим скифов Северного Приазовья и Поднепровья с античным Средиземноморьем. Боспор, Тира и Ольвия были для греков постоянными источниками информации о Скифии.
Геродот рассказывал о Скифии не только с чужих слов. Доказано, что он сам посетил такие центры греческой торговли со скифами как Ольвия (основаная в VI веке до н.э. в устье Южного Буга, в 30 км от нынешнего Николаева) и Борисфенида. Некоторые историки считают, он лично ознакомился и с нижним течением Днепра, включая владения земледельцев (скифов-пахарей). Что же писал Геродот о Скифии? Ему было хорошо известно нижнее течение Борисфена (Днепра), но он не упоминает о Днепровских порогах – главном препятствии для судоходства. По словам Геродота, на Левобережье нижнего Борисфена есть лесная область Гилея, севернее ее живут скифы-земледельцы, а южнее - скифы-кочевники, занимавшие территорию на 10 дней пути к востоку до р. Герра (Конская). За рекой Конской (Конкой), до Крыма на юге и Танаиса (Дона) на востоке, жили царские скифы, самые могущественные [22]. Скифы хоронили своих царей в местности Геррос, в нижнем течении Днепра. За Доном кочевали сарматы, родственные по языку скифам. На берегах Сиргиса (Северского Донца) тоже жили скифы. Территория сегодняшнего Розовского района принадлежала, таким образом, царским скифам.
Скифы, за исключением скифов-пахарей, о которых будет особый разговор, вели чисто кочевое хозяйство, постоянных поселений у них не было, за немногими исключениями, о которых также речь пойдет ниже. Жили они в войлочных юртах или кибитках (глиняные модели найдены при раскопках), основным занятием было скотоводство. Главное богатство племени составляли табуны лошадей, стада овец и крупного рогатого скота. Во главе племен стояли вожди, которых греки именовали «царями», их роскошь дошла до нас в музейных образцах «скифского золота». На драгоценной посуде очень натуралистично изображены сцены из жизни скифов, поэтому мы неплохо представляем их повседневную жизнь и внешний облик. Для скифов характерны длинные волосы и борода, островерхий головной убор, короткие мягкие сапоги, одежда из кожи, украшенная костяными, бронзовыми или золотыми бляшками. В руках воинов – короткий прямой меч-акинак, копье, у пояса – непременные лук и колчан со стрелами.
Самые трудные зимние месяцы скифы проводили на самом юге своих владений, вблизи морских побережий, где снежный покров невелик или совсем отсутствует. Подножный корм для скота здесь остается доступным всю зиму. С весны кочевье перемещалось зеленеющей степью, сначала по сухим и высоким местам, где трава сохнет первой, потом скот перегонялся в более низкие и влажные места, а еще позднее племя откочевывало к северу.
Основная пища скифов – мясо, молоко и продукты из них. Зерно и вино попадали к кочевникам как продукты обмена со скифами-пахарями или греками. Скифы-ремесленники изготавливали железное оружие, бронзовые наконечники стрел, конскую сбрую, украшения, реалистично передающие облик животных (знаменитый «звериный стиль» скифского золота и бронзы). Знать получала от обмена с греческими колониями роскошную металлическую посуду, лаковую керамику, дорогие украшения из золота и серебра, вино, оливковое масло, ткани. Есть сведения о проживании скифской знати в греческих городах-колониях. Вожди скифов попадали под влияние высокой культуры Эллады, в какой-то мере усваивали образ жизни греков, но часто заимствовали не самые лучшие его стороны. Тогда и пришла в греческий язык поговорка: «Пьет, как скиф».
Греки получали от торговли со Скифией зерно и рыбу, мед и воск, кожи и изделия из них, скот, рабов. Основные потоки товаров шли по долине Днепра, а в Восточном Приазовье – из устья Дона в Крым и на Тамань, в Боспорское царство. Центрами торговли были Ольвия, Борисфенида и города Боспора (Пантикапей, Фанагория), на этом основывалось их богатство и процветание.
Наиболее удалена от наших мест область обитания скифов-земледельцев, которые, по Геродоту, называли себя сколотами. Они жили выше Днепровских порогов, в лесостепи и севернее, вдоль среднего течения Днепра. По мнению многих историков, в том числе и академика Б.А. Рыбакова [14], сколоты были праславянами, нашими предками. По словам Геродота, это оседлые земледельцы, отмечающие каждую весну праздник священного плуга, подаренного богом неба. Именно их зерно текло в греческие города Причерноморья в обмен на вино, золото и предметы роскоши.
Впрочем, традиционное мнение об экспорте зерна, как главном источнике богатства скифов, ставится в настоящее время под сомнение в работе [34]. Автор этой любопытной статьи, сопоставляя античные цены на зерно и рабов, анализируя доступность этих ресурсов для скифов, делает однозначный вывод – в основе товарообмена степной Скифии с греческими колониями и метрополией лежала именно работорговля.
Длительное сосуществование с кочевниками-скифами оставило заметные следы в культуре праславян. Они проявляются и в богатых курганных захоронениях на Киевщине, где покоятся воины-всадники, и в скифских словах «топор», «собака», которые прочно вошли в восточнославянские языки (при наличии чисто славянских эквивалентов «секира» и «пес») [14]. Земледельческие культуры, возможно, позаимствовали у скифов и военную организацию - общее ополчение всего свободного мужского населения по родовому принципу [35].
Единого скифского языка не существовало, скифы говорили на нескольких наречиях, относящихся к иранской группе. Одно их этих наречий легло в основу современного осетинского языка.
Обнаружено всего несколько постоянных поселений кочевых скифов, самое крупное такое городище находится в Каменско-Днепровском районе, между Каменкой-Днепровской и Великой Знаменкой, оно занимает площадь почти 12 кв. километров. Городище было обнесено рвом и земляным валом, по гребню которого в древности шла кладка из сырцового кирпича. В южной части имелось еще и внутреннее укрепление, в котором жила скифская знать. Считают, что это городище, датируемое IV-III веками до нашей эры, было ремесленным и политическим центром Скифии.
В III веке до н.э. Скифия пала под ударами своих воинственных восточных соседей сарматов, пришедших в Приазовье и нижнее течение Днепра из-за Дона. Часть скифов ушла на север, в лесостепь, где они растворились в славянском населении. Другая часть была оттеснена в Крым, где образовала так называемую «Малую Скифию» со столицей в Неаполе (по-гречески – новый город). Неаполь располагался на реке Салгир, у окраины современного Симферополя. Малая Скифия приобретала все больше греческих черт, население почти полностью перешло к земледелию. В конце III века нашей эры она была завоевана германским племенем готов и прекратила свое существование.
Рис. 3.2. Скифское золото из Запорожской области [36].
Каменско-Днепровский район, село Великая Знаменка: 1 – гребень из кургана Солоха (IV век до н.э.).
2 – кубок - ритон (V - VI в. до н.э.). 6 – серьги (IV век до н.э.).
Великобелозерский район, село Великая Белозерка: 3 – привеска (IV век до н.э.).
Акимовский район, село Волчанское: 4 – серьги (IV век до н.э.).
Бердянск, село Нововасильевка: 5 – накладки чаши из Бердянского кургана (IV век до н.э.).
Кроме сообщений античных авторов, главным источником наших знаний о скифах являются раскопки их курганов, которые вот уже более двух веков проводятся на юге Украины, в Крыму, на Северном Кавказе. Скифский курган – это округлая земляная насыпь, иногда огромных размеров: высотой до 20 метров, с диаметром основания более 200 метров. Захоронение состоит из глубокого колодца (входа), и коридоров, в которых имеются камеры-ниши. Скифский покойник из знати осыпан золотом: на шее – массивная золотая гривна, его украшают бусы, золотые серьги, браслеты. Одежда, головной убор и погребальное покрывало обшиты золотыми бляхами. Рядом с воином – богато украшенное оружие, бронзовый панцирь и шлем. В боковых нишах золотые и серебряные сосуды для питья, бронзовые котлы для пищи с частями лошадиных или коровьих туш. Рядом хоронили насильственно умерщвленных жен царя и его слуг, убитые лошади тоже должны были сопровождать правителя в потусторонний мир. Могила рядового скифа попроще: невысокий холмик, под ним колодец с нишей для покойника. Ни золота, ни импортной греческой роскоши: немного мяса, нож с костяной рукояткой, бронзовые бляшки на одежде. У женщин – бронзовое зеркальце, недорогие украшения.
Наиболее богатые и известные из близких к нам захоронений – это курганы Чертомлык (на Правобережье, у Никополя), Солоха (в Каменско-Днепровском районе, у села Великая Знаменка), Мелитопольское захоронение, Вероятно, это и есть местность Геррос, кладбище скифских «царей». В кургане Солоха - оружие, серебряная посуда, золотые украшения, великолепный гребень с фигурами сражающихся скифов (рис. 3.2, поз. 1, 2 и 6). Другие замечательные образцы скифского золота дали раскопки курганов у Великой Белозерки (поз. 3, В.И. Бидзили, 1972) и у села Волчанское Акимовского района (поз. 4, А.И. Куйбышев, 1980), а также Бердянского кургана (поз. 5, Н.Н. Чередниченко, 1977-1978) [36]. Скифское золото из Запорожской области украшает собрания Эрмитажа и Музея исторических драгоценностей Украины, оно и поныне является предметом восхищения не только современных искусствоведов и ювелиров, но и представительниц «лучшей половины рода человеческого».
Специалисты полагают, что большая часть этих произведений искусства греческого происхождения, изготовлены они для торговли со скифами, и сильнейшее влияние скифского, звериного стиля не подлежит сомнению. Из ремесленных мастерских Боспорского царства, Ольвии и их греческой метрополии шли в степь эти замечательные декоративные изделия из металла, ювелирная бижутерия, роскошное оружие и массовая продукция, предназначенная для широких слоев скифского общества [37].
Интересно, что количество захоронений к востоку от Днепра быстро убывает, в Донбассе они уже более редки. И бедны эти находки – железное оружие, немного бронзовых украшений, наконечники стрел. Известные специалисты по скифским древностям В.А. Ильинская и А.И. Тереножкин считают факт почти полного отсутствия скифских погребений в Донбассе одной из археологических загадок, ведь по Геродоту эти степи заселяли «самые лучшие и многочисленные скифы, считающие прочих скифов своими рабами»: - скифы царские. Может быть, это объясняется постоянной борьбой на проходящей по Дону границе с сарматами за соль и месторождения цветных металлов из окрестностей Бахмута и Никитовки? Тогда основная масса населения могла кочевать ближе к Днепру, главной магистрали торговли с греками. В этом случае территория Розовского района занимала по заселенности скифами некоторое промежуточное положение, плотность кочевого населения не могла здесь быть высокой.
Проблеме малого количества скифских памятников в полосе между Бердой и Миусом посвящена специальная статья Л.Г. Шепко [38], и приведена интересная статистика: здесь зафиксировано всего около 70 различных проявлений скифской культуры (из них 38 – случайные находки), тогда как одних погребений на Нижнем Дону выявлено 115, а в Поднепровье – более 600! Никаких объяснений этого не дается, автор лишь отмечает сравнительно слабую изученность местности между Бердой и Миусом в археологическом отношении. Скифская эпоха юга Донецкой и юго-востока Запорожской областей представлена редкими захоронениями и отдельными случайными находками, которые не идут ни в какое сравнение с золотым великолепием курганов низовья Днепра и степного Крыма.
В сентябре 1927 году сотрудниками Мариупольского краеведческого музея, во главе с П.М. Пиневичем, в черте города были проведены раскопки нескольких курганов, в том числе № 6 и 7 [39], содержащих скифские захоронения. В этих погребениях покойные лежали на спине в вытянутом положении, головой на восток. В погребальном инвентаре много оружия: железный панцирь, остатки шлема работы античных мастерских, два меча, боевой портупейный пояс из железных пластин, наборные набедренники, наконечники копий с подтоками, наконечники стрел из колчанных наборов, остатки лука. Кроме этого обнаружены предметы туалета (обломки бронзового зеркала), украшения (бронзовый проволочный браслет с несомкнутыми концами) и предметы, выполненные в «зверином стиле» (золотая обкладка деревянного сосуда и бронзовая бляха в виде головы лося) [40]. Эта бронзовая бляха (рис. 3.3, поз. 2) из кургана № 7 до сих пор украшает экспозицию краеведческого музея в Мариуполе. Захоронения в курганах № 6 и 7 датируются V веком до н.э. [41].
Сотрудники Донецкого музея О.Я. Привалова, Н.П. Зарайская и А.И. Привалов раскопали в 1977 году севернее поселка Сартана Двугорбую могилу с богатым скифским погребением IV века до н. э. [1, 12]. В нем был похоронен знатный скиф, рядом с могилой которого, под курганом, имелись 2 ямы с заупокойными дарами (деревянная колесница и вино в 19 амфорах). Эти амфоры (рис. 3.3, поз. 3), изготовленные мастером Архелаем в Гераклее Понтийской – греческой колонии на черноморском побережье Малой Азии, находятся сейчас в экспозиции Донецкого краеведческого музея. Тело скифского вельможи «охранял» слуга со стрелами, а повара захоронили вместе с бронзовым котлом (рис. 3.3, поз. 3), содержавшим останки ягненка. Построенный курган укрепили по периметру каменным поясом шириной до 3 м и высотой до 2 м [42]. Есть скифские захоронения также у Кременевки и поселка Песчаное.
В 20 километрах к юго-востоку от Розовки, в Володарском районе, на правом берегу Кальчикского водохранилища у села Шевченко, был обнаружен скифско-сарматский могильник. Раскопки проводились в 1980 году экспедицией ДонГУ под руководством А.А. Моруженко. В трех курганах найдены погребения «царских скифов» V века до н. э., содержащие останки воинов и скифской жрицы [1]. Памятник был ритуальным курганным комплексом, и связан он с культом огня. Покойных сопровождал в «загробное царство» богатый погребальный инвентарь (см. рис. 3.3, поз. 5), включавший мечи, стрелы, копья, защитные доспехи, золотые изделия, кольца из электра (сплава золота с серебром), ряд изделий из бронзы [1].
В 1977–1978 годах археологами Приазовской экспедиции института археологии АН УССР во главе с Н.Н. Чередниченко, на восточной окраине села Ново–Васильевка, в двух километрах к северу от Бердянска, был обследован большой скифский курган IV века до н.э. [43]. Все три курганных погребения были ограблены еще в древности, но до нас все же дошли и скифское золото Бердянского кургана (рис. 3.2, поз. 5), и любопытный образец звериного стиля – резная рукоятка нагайки из кости в виде головы волка (см. рис. 3.3, поз. 4).
В соседнем с Розовским, Куйбышевском районе, близ Белоцерковки, силами ВАЭ ЗОИОПИК исследовано захоронение молодой скифской женщины [19]. Одежда покойной была украшена бисером, на запястьях – браслеты. На блюде лежала часть туши барана. В этом женском захоронении было и оружие: в ногах лежали круглые камни для пращи, рядом в стенку погребальной камеры вонзили копье и дротик.
Рис. 3.3. Скифские древности из Северного Приазовья.
1 – крестовидная бляха из кургана в Гусарке [19].
2 – застежка колчана в виде головы лося из кургана № 7 в г. Мариуполь
(бронза, V в. до н.э.) [1].
3 – бронзовый котел и амфоры из Двугорбой могилы у пос. Сартана (IV век до н.э.) [18].
4 – костяная рукоять нагайки из Бердянского кургана (IV век до н.э.) [43].
5 – находки из курганов у села Шевченко Володарского района [18].
Летом 1988 года, при раскопках скифского погребения в кургане у села Конские Раздоры Пологовского района, был найден античный шлем, датированный IV веком до н.э. [44]. Изготовленный из тонкой золотистой бронзы ковкой, он представляет собой позднюю переделку скифским мастером импортного (греческого) шлема. Находки шлемов в скифских захоронениях достаточно редки.
В 1968 году, при закладке фундамента под здание краеведческого музея (!) в селе Гусарка из кургана, на котором велось строительство, нож бульдозера вывернул на поверхность ряд предметов, определенных позднее В.Ю. Мурзиным, как раннескифские (конец VI – V век до н.э.). Среди них железный меч, бронзовые наконечники стрел, круглая бляшка и крестовидная литая бронзовая бляха, обтянутая тонколистовым золотом [19]. Предположительное место ее изготовления – греческая колония Ольвия. Бляха вызвала особый интерес, как яркий образец скифского «звериного» стиля (рис. 3.3, поз. 1) с реалистичным изображением животных (пантер, лошадей, антилоп).
Относительно ее назначения высказывались разные точки зрения. Такие бляхи считают деталью уздечки (Е.В. Черненко [45], В.А. Ильинская, А.И. Тереножкин), налобником для лошади (В.Ю. Мурзин), деталью для крепления к поясу горита – чехла для лука (И.А. Зарецкий, обнаруживший подобную бляху на Харьковщине, в кургане Опишлянка). Интересно, что в старой, известной книге А.П. Смирнова о скифских древностях [46], на странице 173 изображена крестовидная бляха, очень похожая на гусарскую и опишлянскую. Там же сообщается, что этот орнаментированный фигурами хищников крючок (так бляха названа в подрисуночной надписи) обнаружен в кургане у села Деревня Сумской области и хранится в собрании Государственного исторического музея (ГИМ) в Москве. Что это означает? Может имеется третья бляха, аналогичная найденным в Гусарке и Опишлянке, или налицо какое-то недоразумение?
Другой интересной случайной находкой в наших краях явилась каменная скифская скульптура высотой около 2 метров, выпаханная из кургана в окрестностях Белоцерковки, на правом берегу Каратюка [19]. Она была обнаружена членами археологического кружка Шевченковской школы, руководимого С.П. Шевчуком. У скульптуры хорошо различимы черты лица, вислые усы, витое украшение (гривна) на шее. Сбоку, на поясе статуи, проработаны топор и кинжал. Прорисовка скульптуры из Белоцерковки представлена на рис. 3.4, а. Судя по форме нижней части статуи, она была предназначена для вкапывания в землю. По аналогии с подобной скульптурой из Румынии датирована VI веком до нашей эры. Изготовлена белоцерковская статуя из серого гранита, находится она сейчас в заповеднике «Каменные Могилы» (рис. 3.5).
Рис. 3.4. Скифская каменная скульптура из Белоцерковки (а) и стела из поселка Ольховчик (б).
В Донецкой области, у поселка Ольховчик (ныне – г. Шахтерск) найдена каменная скифская стела [46] (рис. 3.4, б), весьма близкая по стилю и деталям (наличие усов, гривна, короткий меч-акинак или кинжал, плеть-ногайка) к белоцерковской скульптуре.
Рис. 3.5. Скифская каменная скульптура
из Белоцерковки
в собрании заповедника
«Каменные Могилы» (июнь 2007 года).
В литературе имеются упоминания еще по крайней мере о двух каменных скифских изваяниях, найденных в Запорожской области. При исследовании кургана № 4 на берегу Каховского водохранилища, к северо-западу от села Знаменка, обнаружено изваяние с изображением гривны, посоха и горита, датированное V – IV веками до н.э. Другие подробности в этой статье Г.Н. Тощева, к сожалению, отсутствуют [47]. В 2001 году, на курганном поле Солоха у села Великая Знаменка, при вспашке найдена еще одна сильно поврежденная скифская стела из ракушечника V – IV веков до н.э. [48].
К настоящему времени, на территории Розовского района обнаружено лишь одно культовое сооружение в окрестностях села Луганское, которое трактуется как раннескифское, или принадлежащее новочеркасской культуре (киммерийцам), о чем уже говорилось выше. Пополнить сведения о скифской эпохе на землях нашего района смогут только будущие раскопки, подавляющее число курганов здесь еще ждут своего исследования.
В III веке до нашей эры в приазовскую степь пришли сарматы, ирано-язычные кочевники, как и скифы, но с более примитивной культурой, воинственные и агрессивные по отношению к соседям. Более или менее мирный период сосуществования земледельцев со степью закончился, натиск сарматов сопровождался угоном пленных в рабство. Часть населения ушла на север, в лесную зону, набеги сарматов на греческие города Причерноморья нарушили вековые торговые маршруты, торговля на какое-то время пришла в упадок. Зарубинецкая культура праславян, относящаяся к сарматскому времени, гораздо более примитивна, чем ее предшественники [14].
Сарматы, сформировавшиеся в глубине евразийских степей, у Аральского моря, представляли собой не единый этнос, а союз племен, состав которого менялся со временем. Племена эти двигались на запад несколькими волнами. Ранние сарматы осели в степях восточнее Дона еще в IV вв. до н. э., по Геродоту [22], они жили за рекой Танаис и на север от Меотиды на три дня пути. На рубеже нашей эры греческий географ и историк Страбон, в VII книге своей «Географии» [49], называет среди сарматских племен аорсов, сираков, роксолан, языгов, аланов. В позднесарматский период (II – IV вв. н. э.) в Приазовье доминировали аланы [1].
Античные источники донесли до нас множество известий о контактах сарматов с соседними народами на разных этапах их истории. Со скифами сарматы не только воевали, но были союзниками в борьбе с персами [22] и в противостоянии с Боспорским царством. Именно сарматское давление и требование непосильной дани стало причиной передачи власти над Боспором (около 109 г. до н.э.) от местной династии к властителю Понта Митридату IV. Сарматы названы среди союзников Митридата IV Евпатора в его неудачных войнах с Римом [26]. Во II веке нашей эры сарматские племена, вместе с прочими «варварами», противостоят Империи на границе ее северо-восточных провинций, одна из тогдашних войн Рима названа «Сарматской» [5].
Кочевники – сарматы не только противостоят в Северном Причерноморье городам, но ведут с ними интенсивную торговлю. Часть сарматской верхушки поселяется в колониях Крыма и Боспора, влияние сарматской культуры ощущается, например, в погребальном обряде жителей Танаиса [50]. Сарматы в этом городе носили греческие имена: при раскопках найдена мраморная плита II – III веков с рельефным изображением сарматского воина – всадника, а надпись на ней гласит, что это – Трифон, сын Андромена [51]. Показательно, что в династии правителей Боспорского царства I – III веков нашей эры известны по крайней мере четыре царя по имени Савромат (I – IV) [26]. Одни историки трактуют эти факты как регресс, «варваризацию» греческих колоний, другие – как благотворное влияние высокой культуры Эллады на степных варваров («эллинизацию» поздних скифов и сарматов). Независимо от оценок, факты остаются фактами: шло взаимопроникновение цивилизаций, культурные заимствования были обоюдными и сарматы не выступали исключительно в роли учеников.
Важнейшим военным нововведением сарматов, которое заимствовали у них позднее и Восток, и Запад, считается использование в сражениях сплошного строя тяжеловооруженной конницы (катафрактариев) с тяжелыми копьями и длинными мечами для удара с коня [35]. Объективности ради, следует отметить: в настоящее время на археологическом материале убедительно доказано [52], что длинные копья-пики на вооружении конницы имелись еще у скифов.
Сарматы служили связующим звеном в торговле между цивилизациями Востока и Запада, во II – III вв. н.э. северную ветвь Шелкового пути (от переправ через Волгу до низовий Дона) контролировали сарматские племена аорсов и аланов [1].
В исторической литературе традиционно говорится о признаках матриархата у сарматов [53], особенно в среде их знати. По Геродоту, они происходили от скифов и амазонок приазовских степей: «Женщины ездят верхом на охоту с мужьями и без них, выходят на войну и носят общую с ними одежду». Обнаружен ряд сарматских захоронений I века нашей эры, подтверждающих рассказы античных авторов о женщинах-воинах. Например, в 1967 году Т.А. Шаповаловым были вскрыты два сарматских погребения [11], одно из которых принадлежало мужчине-воину, захороненному с мечом, стрелами и железным ножом. В другом погребении обнаружен скелет женщины с отрубленной правой рукой и следами рубленых ранений на костях таза. Женщину-воительницу украшали стеклянные позолоченные изнутри бусы на золотой нитке, бронзовая застежка-фибула, рядом лежало бронзовое зеркало.
Сарматские захоронения женщин с оружием не уникальны, они известны также у саков и скифов (о чем мы уже упоминали), причем у последних доля таких погребений из общего числа почти одинакова с сарматами [5]. Матриархат предполагает не только высокий социальный статус женщины и оружие в ее руках, но и счет происхождения и наследования по женской линии, а также проживание супругов в общине родственников жены и т.д. [54]. Эти признаки не фиксируются у сарматов ни в письменных источниках, ни на археологическом материале, поэтому большинство современных специалистов скептически относится к предположениям о сарматском матриархате. Как и у многих кочевых народов, все свободное мужское население у скифов и сарматов время от времени уходило в дальние походы-набеги, и тогда защита племени с оружием в руках невольно становилась уделом остававшихся в кочевьях женщин. Отсюда и захоронения вооруженных «амазонок» со следами боевых ранений. Сарматы отличаются только тем, что у них участие в боевых действиях было, по всей видимости, почетной обязанностью молодых незамужних женщин, из которых составлялись специальные отряды (у скифов такие отряды неизвестны). По сообщению Гиппократа [55], девушки у савроматов (сарматов) не могли даже выйти замуж, не убив 3 врагов. Отряды сарматских воительниц могли участвовать в пограничных столкновениях со скифами на нижнем Дону, что и дало пищу для сообщений Геродота о войнах амазонок со скифами. Информация о диковинных женщинах-воинах из далекой варварской страны дошла до Эллады через Боспорское царство и греческие колонии Причерноморья и породила в античной литературе целый букет экзотических сюжетов об амазонках.
Следы пребывания сарматов имеются южнее Розовки, в окрестностях Мариуполя и по берегу Азовского моря.
Одной из первых сарматских древностей, найденной в наших местах, является бронзовый котел, описанный еще в 1911 году почетным членом Одесского общества истории и древностей Э.Р. фон Штерном [56]. Котел (рис. 3.6, поз. 2) был найден в 1896 году при грабительских раскопках кургана севернее Мариуполя, в нижнем течении Кальмиуса, и продан после длительного торга Одесскому музею вместе с другими находками из этого погребения за 500 рублей (очень солидные деньги по тем временам!) Сам Э.Р. Штерн считал, вскрытое грабителями захоронение принадлежало скифам позднего периода, находившимся под сильным влиянием греческой культуры [56], но современные специалисты относят котел к кругу сарматских древностей и датируют I – II веками нашей эры [1]. Этот клепаный сосуд из листового металла продолжает традиции звериного стиля: ручка его изготовлена в виде стилизованного оленя, носок сосуда представляет собой голову быка, на корпусе две фигурки орлов, сидящих на дельфинах (рис. 3.6, поз. 2). Крышку котла венчает композиция из двух человеческих фигур с орлиными носами, одетых в круглые шапки [56]. В целом стилистика сосуда достаточно примитивна, она не идет ни в какое сравнение с изысканным и реалистичным стилем скифского золота.
Рис. 3.6. Сарматские древности.
1— наряд знатной сарматки (реконструкция) [5].
2 — бронзовый котел из окрестностей Мариуполя [56].
Находки из курганных погребений у села Шевченко Володарского района [18]:
3 — наконечник дротика и рыболовный крючок. 4 — бронзовые застежки-фибулы.
5 — железный сарматский меч. 6 — глиняная посуда.
При раскопках курганов № 2, 4, 5 и 6 севернее поселка Сартана были обнаружены 15 сарматских захоронений первой половины I в. н. э. [1], среди которых были мужские, женские, детские и парные погребения (мужчина и женщина). Для мужских могил характерно наличие оружия: в захоронении № 4 кургана № 2 найден меч, в погребении № 3 кургана № 5 – кинжал. В богатом захоронении № 2 кургана № 5 покоилась знатная сарматка, скорее всего, – жрица. В ее могиле найдены 2 кувшина, изготовленные на гончарном круге, пряслице, 2 мраморных сосудика, бронзовое зеркало, 2 курильницы. Одежда, обувь покойной и ее головной убор отличаются изысканностью и роскошью, они расшиты разноцветными бусинами из стекла и гагата, шею знатной сарматки украшало богатое ожерелье из бусин. Весь ее облик дышит изысканностью и величием, некоторое представление о нем дает реконструкция (рис. 3.6, поз 1), проделанная на основании анализа подобного сарматского женского захоронения из Соколовой Могилы [5].
Более поздние сарматские погребения (2-я половина II – начало III в. н. э.) обнаружены в Володарском районе, в шести курганах у села Шевченко [1]. Всего обнаружено 7 захоронений, часть их них была ограблена еще в древности. Во всех 4 мужских погребениях найдено оружие (кинжалы, длинные ножи, дротики), обнаружен и типичный сарматский меч (рис. 3.6, поз 5). Среди прочего инвентаря этих могил были также удила, пряжки, точильные бруски. В трех женских могилах найдено много бусин из стекла, пасты, фаянса, кораллов, янтаря. Бусины были нашиты на одежду и обувь, из них состояли когда-то нарядные ожерелья покойных. В женском погребении № 1 из кургана № 6 найдены серебряные серьги, сохранились три своеобразных застежки – фибулы (рис. 3.6, поз 4), скреплявшие ее одеяние на плечах и на груди. Во всех захоронениях присутствует высококачественная глиняная посуда (рис. 3.6, поз 6).
В Запорожской области отдельные памятники сарматского времени выявлены в бассейне реки Конки [57]. К единичным случайным находкам этого круга относятся железный наконечник стрелы (с. Конские Раздоры Пологовского района), изделия из керамики и железный нож с прямой спинкой из разрушенной насыпи кургана у села Малая Токмачка Ореховского района. Имеются здесь и погребения сарматского времени. Известно впускное (в насыпь эпохи бронзы) захоронение женщины в кургане Соколовский у Полог [57]. Покойница лежала головой на юг, на растительной подстилке. Инвентарь погребения представлен шаровидным краснолаковым сосудом, ожерельем из пасты и сердолика, золотыми подвесками, бляшками и позолоченными бусинами на одежде. Датируется памятник II веком до н.э. – I веком н.э., т.е. сарматским временем в наших местах. Мужское захоронение в кургане № 3 у Конских Раздор выглядит скромнее: в нем найдены красноглиняный кувшин, грубый лепной сосуд с остатками пищи, обломки бронзовой проволочной фибулы (застежки) [58]. По фибуле захоронение датировано II – III веком н.э.
Следы пребывания сарматов отмечены в среднем и нижнем течении Гайчура. Сарматское погребение вскрыто у с. Богодар (сейчас – село Богодаровка у впадения Гайчура в реку Волчью) [59]. Крайне любопытно сообщение Г.М. Бурова о находке на левом (западном) берегу реки Гайчур, у села Жовтневое в 5 километрах к северу от Гуляйполя, поселения, которое он, предположительно, относит к сарматскому времени. Здесь, на площади 30х30 метров, часто встречаются фрагменты красноглиняных рифленых и гладких амфор с ручками овального сечения. Мощность культурного слоя, представленного черноземом, не менее 0,25 - 0,3 метра на лессовом основании [59].
Во втором томе «Археологии Украинской СССР», на карте распространения сарматских памятников (стр. 186), обозначен в наших местах курган у станции Киршвальд (памятник № 33) [10]. Если здесь не вкралась ошибка, речь должна бы идти о сарматском захоронении где-то у современного села Вишневатое, на территории Розовского района. Никаких пояснений и ссылок на этот памятник в книге нет, он вообще в ее тексте (кроме подрисуночной надписи к карте) не упоминается. Так и остался для меня этот курган № 33 загадкой …
Наиболее вероятным считается, что сарматы говорили на языке, относящемся к иранской группе, родственном скифским наречиям. Потомками одной из ветвей сарматов считаются осетины (аланы), и сейчас живущие на Северном и Центральном Кавказе.
Сарматское соседство оставило следы в славянском эпосе в виде волшебных сказок о враждебном знойном «Девичьем царстве» у моря, о Змеихе, змеиных женах и сестрах. И даже такой малосимпатичный персонаж русских сказок как Баба-Яга – это память об особой роли женщины у сарматов [16].
До настоящего времени, насколько мне известно, какие-либо сарматские древности на территории Розовского района не обнаружены. Однако не упомянуть об этом кочевом народе, не дать хотя-бы краткую характеристику его культуре, в историческом очерке совершенно невозможно. Слишком известно сейчас его имя у широкой публики, слишком «на слуху» оно из-за разрекламированных, «раскрученных» торговых марок (одно пиво «Сармат» чего стоит!).
Литература:
1. Мариуполь и его окрестности: взгляд из XXI века / Божко Р.П., Були Т.Ю., Гашененко Н.Н., Кучугура Л.И. и др. – Мариуполь : Рената, 2008. – 428 с.
2. Грицюк, В. Скифия: военно-географический анализ / В. Грицюк // Историко-географические исследования в Украине. – К. : Институт истории Украины НАН Украины 2006. – Выпуск 9. – С. 211 - 242.
3. Федоров, П.В. Послеледниковая трансгрессия Черного моря и проблема изменения уровня океана за последние 15000 лет /П.В. Федоров // Колебания уровня морей и океанов за 15000 лет. – М. – 1982. – С. 151-156.
4. Красная книга СССР: Редкие и находящиеся под угрозой исчезновения виды животных и растений. Т 1 / Главная ред. коллегия: А.М. Бородин, А.Г. Банников, В.Е. Соколов и др. – М. : Лесная промышленность,1984. – 392 с.
5. Этническая история древней Украины / Толочко П.П., Козак Д.Н., Моця А.П., Мурзин В.Ю., и др. – К. : Институт археологии НАН Украины, 2000. – 280 с. (на украинском языке).
6. Скржинская, М.В. Скифия глазами эллинов / М.В. Скрижинская. — СПб.: Алетейя, 2001. — 304 с.
7. Гомер. Одиссея. Книга XI / Гомер // Великая Степь в античных и византийских источниках: Сборник материалов / Сост. и ред. А.Н. Гаркавец. – Алматы : Баур, 2008. – 1304 с.
8. Дударев, С.Л. Северный Кавказ и ранние кочевники в предскифскую эпоху (IX – первая половина VII в. до н.э.) [Электронный ресурс] : дис. … докт. истор. наук (07.00.06 – археология) /С.Л. Дудырев. – Армавир, 1999. http://nikc.itech.ru/modules/books/big.php?num=2.
9. Артамонов, М.И. Киммерийцы и скифы /М.И. Артамонов. – Л. : Изд–во ЛГУ, 1974. – 156 с.
10. Археология Украинской СССР. – Киев : Наукова думка, Т. 2 : Скифо–сарматская и античная археология. – 1986. – 591 с.
11. Татаринов, С.И. Археология Бахмутского края /С.И. Татаринов, С.В. Федяев, С.А. Федотов. – Артемовск, 2003. – 64 с.
12. Кучугура, Л.И. Каменные статуи Северного Приазовья и их назначение. Научная справка /Л.И. Кучугура. – Научный архив Мариупольского краеведческого музея, № Н-11/2006, Мариуполь, 2006.
13. Граков, Б.Н. Ранний железный век. Культуры Западной и Юго-Восточной Европы / Б.Н. Граков, Н.Г. Елагина, И.В. Яценко. – М. : Изд–во Моск. ун–та, 1977. – 230 с.
14. Рыбаков, Б.А. Рождение Руси /Б.А. Рыбаков. – М. : АиФ Принт, 2004. – 447 с.
15. Самар, В.А. Отчет об археологических исследованиях Восточного отряда археологической экспедиции Запорожского краеведческого музея в 1994 г. /В.А. Самар, А.Л. Антонов. – Научный архив Института археологии НАН Украины. – №1994/104, Запорожье, 1994. – 137 с.
16. Рыбаков, Б.А. Язычество древних славян [Электронный ресурс] /Б.А. Рыбаков. – М. : Изд–во Наука, 1981. http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000031/ st000.shtml.
17. Новицкий, Я.П. Народная память о Запорожье. Предания и рассказы, собранные в Екатеринославщине. 1875-1905 г. /Я.П. Новицкий. – Рига : Спридитис, 1990. – 118 с. (репринтное издание).
18. Привалова, О.Я. Список памятников археологии Украины. Донецкая область / О.Я. Привалова, А.И. Привалов. – К. : УООП, 1988. – 112 с.
19. Шевчук, С.П. Край каменных могил: Наш край с древнейших времен до начала ХХ столетия / С.П. Шевчук. – К.: Август, 1999. – 108 с. (на украинском языке).
20. Самар, В.А. К истории изучения Северного Приазовья–Лукоморья (10 лет Восточной Археологической экспедиции) /В.А. Самар, А.Л. Антонов //Музейный вестник, Запорожье, 2002. – выпуск 2. – С. 77 – 82.
21. Полидович, Ю.Б. Скифские крестоподобные бляхи / Ю.Б. Полидович // Проблемы истории и археологии Украины. Тезисы докладов научной конференции. – Харьков, 1999. – С. 30-31.
22. Геродот. История. В 9–ти кн. Книга четвертая. Мельпомена. /Пер. Г.А. Стратановского. – М.: Ладомир, 2001. – 752 с.
23. Латышев, В.В. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Ч. 1. Греческие писатели /В.В. Латышев //Вестник Древней истории. – 1948. – №4.
24. Магидович, И.П. Очерки по истории географических открытий / И.П. Магидович, В.И. Магидович. – М. : Просвещение, Т.1: Географические открытия народов Древнего мира и средневековья (до плаваний Колумба). – 1982. – 288 c.
25. Копылов, В.П. Нижний Дон и Боспор Киммерийский в третьей четверти VII - первой половине Ш в. до н. э. [Электронный ресурс] / В.П. Копылов // IV Донские археологические чтения. Сборник докладов. – Ростов-на-Дону, 2002. http://rostov-region.ru/books/item/f00/s00/z0000010/index.shtml.
26. Зубарь, В.М. На берегах Боспора Киммерийского / В.М. Зубарь, А.С. Русяева. – К. : Стилос, 2004. – 239 с.
27. Копылов, В.П. Греческие транспортные амфоры из Таганрогского поселения. Материалы конференции «Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и средние века» [Электронный ресурс] /В.П. Копылов. – Ростов-на-Дону : Из–во Ростовского пед. ун–та. http://bibliotekar.ru/rusPrichernomorie/6.htm.
28. Пиневич, П.М. Археологические обследования на Мариупольщине и археологические раскопки. Отчет за 1928 г. / П.М. Пиневич. – Научный архив Института археологии НАН Украины (далее – НА ИА НАНУ). Ф. ВУАК. № 309/23-а.
29. Птолемей, Клавдий. География. Книга III / Клавдий Птолемей // Великая Степь в античных и византийских источниках: Сборник материалов / Сост. и ред. А.Н. Гаркавец. – Алматы : Баур, 2008. – 1304 с.
30. Швецов, М.Л. Древняя история Донбасса /М.Л. Швецов. – Донецк : Областная станция юных туристов, 1990. – 40 c.
31. Самар, В.А. История изучения памятников археологии на востоке Запорожской области (Северное Приазовье – Лукоморье) /В.А. Самар // Музейный вестник, Запорожье, 2005. – выпуск 5. – С. 3–31.
32. Болтрик, Ю.В., К вопросу о локализации гавани Кремны / Ю.В. Болтрик, Е.Е. Фиалко // Скифы Северного Причерноморья. – К., 1987. – С. 41 – 48.
33. Молев, ?. ?. Боспор в период эллинизма: Монография / Е.А. Молев. — Нижний Новгород: изд-во ННГУ, 1994. – 140 с.
34. Гаврилюк, Н.А. Торговля между греками и скифами /Н.А. Гаврилюк //Причерноморье в IX веке до н.э. – начале XIX века. – К. : Институт истории НАНУ, 2007. – выпуск 1. – С. 60 –70.
35. Яковенко, Н.Н. Очерк истории Украины с древнейших времен до конца XVIII века [Электронный ресурс] /Н.Н. Яковенко. – К. : Критика, 2005 – 584 с. (на украинском языке). http://history.franko.lviv.ua/yak_content.htm.
36. Золото скифов. Альбом [Электронный ресурс]. http://ossnet.info/scythian-gold-alboom1.html.
37. Шепко, Л.Г. Скифские памятники северо-восточного Приазовья [Электронный ресурс] /Л.Г. Шепко // Проблемы истории и археологии Украины. Тезисы докладов научной конференции. – Харьков, 1999. http://annals.xlegio.ru/life/small/harkiv99.htm#_Toc215490729.
38. Яйленко, В.П. Очерки этнической истории Скифии в IV веке до н.э. /В.П. Яйленко // Античная цивилизация и варвары / отв. ред. Л.П. Маринович; Ин-т всеобщ, истории РАН. — М. : Наука, 2006. – С.149 –170.
39. Пиневич, П.М. Отчет об археологических раскопках в Мариупольском округе, произведенных в 1927 году. / П.М. Пиневич. – Научный архив Института археологии НАН Украины (далее – НА ИА НАНУ). Ф. ВУАК. № 116/39.
40. Косиков, В.А. Мариупольский краевед Петр Митрофанович Пиневич [Электронный ресурс] / В.А. Косиков, Р.И. Божко. http://papacoma.narod.ru/articles/pinevich_biography.htm.
41. Черненко, Е.В. Скифские курганы V века до н.е. вблизи г. Жданова /Е.В. Черненко // Археология. – Т. ХХIII. – 1970. – С. 176 –181.
42. История Мариуполя [Электронный ресурс]. http://ru.wikipedia.org /wiki/???°N???N??????»N?
43. Фиалко, Е.Е. Нагайка из Бердянского кургана / Е.Е. Фиалко // Древности степного Причерноморья и Крыма (ДСПК). – Запорожье, 1993. – Т. IV. – С. 197-200.
44. Шмакова, О.А. Античный шлем в Северном Приазовье /О.А. Шмакова // Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья. – Запорожье, 1989. – С. 176 – 177.
45. Черненко, Е.В. Скифские лучники [Электронный ресурс] /Е.В. Черненко Киев : Наукова думка, 1981. http://annals.xlegio.ru/skif/chernenk/bow0.htm.
46. Смирнов, А.П. Скифы /А.П. Смирнов. – М. : Наука, 1966. – 200 с.
47. Тощев, Г.Н. Исследование курганного могильника Мамай-Гора в 1988 году /Г.Н. Тощев //Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья. – Запорожье, 1989. – С. 150 – 151.
48. Андрух, С.И. Новая находка скифского изваяния у с. Великая Знаменка /С.И. Андрух //Музейный вестник, Запорожье, 2002. – выпуск 2. – С. 42–43.
49. Страбон. География / Страбон // Великая Степь в античных и византийских источниках: Сборник материалов / Сост. и ред. А.Н. Гаркавец. – Алматы : Баур, 2008. – 1304 с.
50. Арсеньева, Т.М. Некрополь Танаиса [Электронный ресурс] / Т.М. Арсеньева. – М. : Наука, 1977. http://rostov-region.ru/books/item/f00/s00/z0000021/st001.shtml.
51. Шелов, Д.Б. Танаис – потерянный и найденный город / Д.Б. Шелов – М. : Наука, 1967. – 144 с.
52. Черненко, Е.В. Длинные копья скифов [Электронный ресурс] /Е.В. Черненко //Древности Евразии в скифо-сарматское время. – М., 1984. – С. 231–234. http://annals.xlegio.ru/skif/chernenk/spears.htm.
53. Граков, Б.Н. Пережитки матриархата у сарматов / Б.Н. Граков //Вестник Древней истории. – 1947. – №3. – С. 100 – 121.
54. Российский энциклопедический словарь: В 2 книгах. – / Гл. ред. : А.М. Прохоров. – М. : Большая Российская энциклопедия, 2001. Кн. 1: А–Н. – 1023 с.
55. Гиппократ. О воздухе, водах и местностях / Гиппократ // Великая Степь в античных и византийских источниках: Сборник материалов / Сост. и ред. А.Н. Гаркавец. – Алматы : Баур, 2008. – 1304 с.
56. Штерн, Э.Р. Несколько античных бронз из коллекции Одесского музея [Электронный ресурс] /Э.Р. Штерн //Записки Императорского одесского общества истории и древностей (ЗООИД), Одесса, 1911. – Т. 29. – С. 21–44. http://www.library.chersonesos.org/showtome.php?tome_code=86§ion_code=5.
57. Тихомолова, И.Р. Памятники сарматского времени в бассейне реки Конка /И.Р. Тихомолова //Проблемы скифо-сарматской археологии Северного Причерноморья. – Запорожье, 1989. – С. 149 – 150.
58. Плешивенко, А.Г. Курганный могильник у с. Конские Раздоры /А.Г. Плешивенко //Древности степного Причерноморья и Крыма (ДСПК). – Запорожье, 1995. – Т. V. – С. 143 –159.
59. Буров, Г.М. Археологические памятники в бассейне реки Волчьей (по данным 1952 - 1955 годов) /Г.М. Буров //Древности степного Причерноморья и Крыма (ДСПК). – Запорожье, 1993. – Т. IV. – С. 231-249.
НАВЕРХ!
| Глава 2 | Книги | Главная | Общее оглавление | Глава 4 |
При использовании материалов с данного сайта ссылка на него не обязательна, но желательна : )