Глава 5. «Постпортоланы» или Русские порты в устье Кальмиуса.
Европейская картография XVI-XVII веков.

Средиземноморским государствам, конечно, не удалось бесконечно хранить тайну своих карт-портоланов в полном секрете. Иногда они, то в виде военных трофеев, то как шпионская добыча попадали в руки соседей (включая и заклятых врагов – турок, но об этом позже). А века с XVI итальянцы их и вовсе рассекретили, начав печатать большими тиражами в коммерческих целях. А для лучшей продаваемости – их стали еще и затейливо украшать. Тут уж «портоланная» информация (в том числе и сильно устаревшая по району Приазовья) стала широко использоваться и прочими европейскими картографами, хотя и редко в «чистом» виде, чаще в виде смеси с другими картографическими традициями. Поэтому такие карты (при всем их великом разнообразии!) можно условно назвать «постпортоланными» (хотя бы в отношении Приазовья).

В связи с тем, что европейским мореплавателям уже не удавалось плавать в Азово-Черноморском регионе, картографические данные и их точность перестали подвергаться периодической проверке и исправлению. На поздних «постпортоланах» чем дальше - тем больше накапливалось различных отклонений в изображения Приазовья. Например, карта Баттисты Тестароссы 1557 г., которая по всем признакам имела происхождение из некогда благородного, но уже крайне испортившегося семейства портоланов (рис.5.1). Очертания берегов еще имеют общее подобие с картами-предшественниками, но общие пропорции уже чудовищно искажены. Черное море на данной карте правильно обозначено как Mar Mazor (Великое, Главное море – обычное у средневековых итальянцев название этого моря), а Азовское – ошибочно подписано как Ponto Evsino (Понт Эвксинский!). Многие прибрежные топонимы сильно искажены (например, La Tana в устье Дона превратилась то ли в Hanar, то ли в Itanar), и это никого уже не смущало! Кстати, крупное название страны Rossia к востоку от нижнего Дона, скорей всего, является отголоском покорения Иваном Грозным Астраханского ханства в 1554 - 1556 году. Или следствием того, что Тестаросса увидел здесь древний топоним Cazal de Rossi (русский поселок), почему и решил, что страна Россия начинается уже здесь. Теперь уже не узнаешь… Кстати, наши степи Северного Приазовья этот картограф все-таки правильно отнес к Татарии (на фрагменте прямо над Lo Casi виднеется часть надписи «Тат[aria]»).

Рис.5.1. Фрагмент портолана Баттисты Тестароссы, 1557 г.

Но проблема была еще и в том, что Покупатели не слишком охотно брали карты со всякими «непонятностями», и с коммерческой точки зрения в малоизученных районах лучше было изображать любой бред, но только не «белые пятна». А в нашем Северном Приазовье классические карты-портоланы демонстрировали только набор каких-то топонимов, значение которых уже никто не помнил. Одним из первых нашел решение этой проблеме работавший в Венеции пьемонтец Джакомо Гастальди. На своей карте «Описание Московии» (1550 г.), он скомпилировал портоланную традицию для Приазовья и некоторые элементы свежайшей (1549 г.) карты Московии Сигизмунда Герберштерна для изображения более северных регионов (рис.5.2). Очертания Азовского моря у Гастальди довольно значительно отличаются от «портоланных», также он весьма сократил количество портоланных названий в наших краях, а к оставшимся – пририсовал значки городов. С учетом того, что европейские корабли не заходили сюда уже 75 лет – оспорить такое его видение было уже некому. В итоге у Гастальди получилось следующее. Tanna (Тана) с рисунком большого города оказалась на правом (!) берегу устья Дона. Несколько восточнее реки Rosso (Россо) показана одинокая башенка поселения Cabardi (Кабарди). На правобережье устья безымянной реки, вытекающей почти из-под города Puluila (Путивль), стоит большой город Cachi (Каки). Вся территория между Cachi и устьем Дона ошибочно названо Gazaria (Газария/Хазария – так итальянцы называли свои крымские (!) владения), а территория к западу от Кахи называется Cvmania (Кумания). Крохотное поселение Seska (Сескам, Перекоп) у него оказалось в северной части Сиваша, а несколько большее поселение Caline (Салине, Соленая) – переползло из Северо-Западного Приазовья на Керкинитский залив. На противоположной стороне Азовского моря недалеко от устья Дона показано одиночное здание Casa del Frosi (искажение Casal del Rossi – русский поселок). Затем большой город Tarmagno (Тар Магно, Большой Тар) южнее Должанской косы и далее к югу - еще один большой город Copeso (скорей всего искаженное Lo Pexo) и крохотное поселение Cincojia. А также большой город Matriga (Матрига, Матраха, Тмуторокань) на Таманском полуострове. Понятно, что получился в основном бред, да еще и фантомный, запоздавший на век-другой. Как мы сейчас знаем, в этот период, когда творил Гастальди, Северное Приазовье (степь Хейхат) прочно принадлежало Крымскому ханству, здесь кочевали многочисленные кочевья дивеевских ногайцев, а их первый город Калмиюс/Балысарай появится только через четверть века. И больше никаких городов и селений (тем более итальянских) во всем Северном Приазовье в XVI веке не было. Как не возникло и одиноких «укрепленных казацких зимовников Домаха» возле стратегической для татар приморской дороги из Азова в Перекоп…

Рис.5.2. Фрагмент карты Дж. Гастальд «Описание Московии» (1550).

В дальнейшем Гастальди продолжал экспериментировать с составом и количеством портоланных «городов» в Северном Приазовье. Например, на его карте 1562 года здесь показаны следующие «города»: Sacan (Сескам), L`enadagospo (портоланное Lena de Gospori), Cachi (к западу от Паластры!!!), Palestra, а также Latana на северо-востоке Таганрогского залива. А к северу от этого залива отмечена Cabardi в качестве названия этой страны (рис.5.3). А вот, скажем, на карте «1-я часть Азии» (которая являлась переработкой одной из карт все того же Гастальди), изданную в 1593 году в Антверпене Корнелисом де Йоде, набор «городов» опять несколько отличается. Помимо Latana (опять на правом берегу Дона) на побережье показаны P.[orto] Pisan и Palastra, а в верховьях (!) степных рек – города Cabardi и Cumania. А перекопский Sescam теперь превратился в Bescan (тоже к северу от Сиваша).

Рис.5.3. Фрагмент карты Гастальди, 1562 г. (Cachi западнее Palestra!!!).

Но до логического конца «городскую» тему довел, похоже, фламандский картограф Герард Меркатор (вторая половина XVI века). Например, на его карте Таврики Херсонесской 1594 года на побережье Азовского моря рядом с каждым (!) портоланным топонимом проставлен знак «города» (рис.5.4). А с учетом его громадного (и заслуженного!) авторитета в картографии, в дальнейшем эти фантомные «города» будут массово украшать европейские карты на протяжении всего XVII века.

Для информации. В конце XVI века, когда была опубликована данная карта Меркатора, ситуация в Северном Приазовье уже хорошо отслеживается по источникам. Так, зимой 1594/95 годов во время Венгерского похода погибнет Араслан Дивеев – последний из великих дивеевцев. С его смертью могущественный крымско-ногайский Дивеев улус, контролировавший большую часть Северного Приазовья, начнет клониться к своему упадку. А его бывшая «столица» Балысарай/Калмиюс к этому времени, похоже, уже лежит в развалинах. Последнее его упоминание – это миссия Сабаш-мурзы, который в 1600 году получил задание сделать укрепление («замок») у Балысарая. По XVII веку упоминания о существовании этого поселения (или любого другого по всему Северному Приазовью) больше не встречаются, только сведения о перемещении отдельных татарских родов в наших краях и о нападениях на них пришлых казаков.

Рис.5.4. Фрагмент карты Таврики Херсонесской Г.Меркатора, 1594 г.

Если внимательно рассмотреть район Приазовья на указанной карте Меркатора, то хорошо заметна его полная компилятивность. Портоланные топонимы (с обозначением городов!) соседствуют на ней с «постпортоланным» изображением берегов Азовского моря. С востока в Азовское море впадает река Ромбит с птолемеевских карт, оттуда же взята и раздвоенная река с городами, впадающая с севера в Каркинитский залив. На Таманском полуострове находим действительно синхронный карте город Темрюк. Один из правых притоков Дона называется Samar (!). И так далее. Кстати, степи Северного Приазовья здесь (как, впрочем, и на всех остальных картах XVI-XVII века) показана принадлежащей Крымскому ханству – Crimea seu Tartaria Przecopensis (Крымея или Тартария Перекопская, в польской огласовке). Отдельная тема – названия рек, впадающих с севера в Азовское море, на этой карте. Употреблены следующие названия рек (с запада на восток): Schiret, Torwas, Agatzlibert, Blinkael, Muss. Интересно, что они частично совпадают с упоминанием местных гидронимов в записках польского посла Ежи Тарновского, который в 1569 году проезжал Северное Приазовье по пути в Астрахань. Он упоминает: Сют (Молочная), Каушак (Корсак?), Agarczlibert (Агарская Берда??), Bewikal (Buyuk Kal? Большой Кал), Малый Кал (Kuchuk Kal?), Муш (Миус?). Так что возможно, что и у Меркатора в данном случае отразился какой-то источник по местной татарской гидронимике, хотя некоторые названия из этих двух списков пока не удалось найти в других источниках.

И да, обещанный рассказ, почему мой Мариупольский сайт называется именно Папакома, хотя это название относилось к району Кривой косы и Новоазовска, в 35 км восточнее Мариуполя. Просто мой личный путь в историю картографии начался в далеком 2007 году, когда на знаменитом тогда донецком книжном рынке «Маяк» мне в руки попало роскошное издание «Україна на стародавніх картах» (2004 г.). И там была как раз эта карта Меркатора (только в копии 1630 года). А на ней (и еще нескольких картах из этой же книги) четко на месте современного Мариуполя находилось устье реки Blinkael (Binkael), а на правобережье ее устья – город Papacoma. Собственно, именно это «открытие» и дало название моему сайту. Это уже потом, много лет спустя, по мере работы с исходными итальянскими портоланами стало понятно, что на карте Меркатора это просто ошибка, обычная сдвижка топонимов (это же «постпортолан», что с него взять?) и что на самом деле устью Кальмиуса соответствует топоним La Cachi. Но было уже несколько поздно. К тому времени сайт уже давно существовал и оброс кучей ссылок на свои страницы. Да и переименовывать собственный сайт (пусть и полностью самопальный и простенький) в «Каку» у меня рука почему-то так и не поднялась. Так и живем мы с ним, два не очень молодых и не очень правильных субъекта. Каюсь за эту ошибку! Но изменять название уже не буду.

В дальнейшем весь XVII век постпортоланные города-призраки часто мелькают на европейских картах. При этом даже у одного и того же автора на разных картах может приводиться разная наборка «портоланных» названий – какие-то из них исчезают, какие-то вновь появляются, искажаются их названия, они меняются местами (рис.5.3) или раздваиваются (рис.5.5). А иногда на картах значки этих «городов» остаются, а их названия – полностью опускаются (рис.5.6), но опытный глаз сразу может определить, что это именно «постпортоланные» объекты. Весь этот хаос – это не следы бурной городской жизни в Северном Приазовье того времени, а просто результат полного отсутствия у европейских картографов свежей информации из наших краев, что вынужденно компенсировалось ими с помощью богатой (а местами и болезненной) фантазии. Ниже мы приведем некоторые из таких карт. Обратите внимание не только на количество и номенклатуру «городских» названий, но и на варианты очертаний Азовского моря на разных картах.

Рис.5.5. Фрагмент карты Магина, 1600 г. (две Cachi!)

Рис.5.6. Фрагмент карты Нейгебауера 1612 г. («Портоланные» города потеряли свои названия)

Рис.5.7. Фрагмент карты Исаака Массы, 1638 г. («портоланные» топонимы съехали сильно на запад)

Рис.5.8. Фрагмент карты Tavrica Chersonesvs В.Блау, 1641 г. (Blinkael сократился до Binkael,
а Papacoma превратилась в Papa roma [Папа римский!])

Про обещанный сюжет о «русских портах в устье Кальмиуса». По словам одного из учеников замечательного советского историка В.В. Мавродина, он любил повторять: «Больше всего, уважаемый коллега, бойтесь краеведов!» (видимо, в том смысле, что нужно с осторожностью относиться к собранной ими информации). Но в нашем случае получилось все с точностью до наоборот. В своих работах, рассказывая о домонгольском мореплавании у русов, Мавродин упоминает, что «старинные генуэзские карты помещают русские порты у Калмиуса» (позже эту цитату любил приводить мариупольский краевед Н.Г. Руденко). Но дело в том, что «старинные генуэзские карты» (мы с Вами, кстати, их уже рассматривали) знают только два «русских» топонима на Азовском море. Первый из них – Casale de Rossi (русский поселок) показывался немного юго-западнее Таны, он к нашему сюжету точно не относится. Второй – топоним Rosso чуть к востоку от Papacoma (Кривая коса), обычно он показывался в глубине небольшого залива и рядом с устьем некоей реки. И по ее географическому положению – это однозначно устье Миусского лимана. Тем более, что на некоторых поздних постпортоланных картах эта река подписана как «Rosso olim Mius» («Россо или Миюс»). На некоторых других поздних постпортоланах показана и река Rosso flu[vius] (поток, река Россо), и «город» Rosso при ее устье (обычно на левобережье). Раскопки российского археолога В.И. Волкова на месте русской Семеновской крепости XVIII века открыли здесь и остатки небольшого прибрежного поселения «итальянского» периода (которое он, правда, ошибочно локализовал как Cabardi). На основании изучения его керамики, Волков датировал существование этого поселка очень узким периодом – в 1240-х – 1260-х годах, после чего оно было планомерно заброшено, а его ямы аккуратно засыпаны. Видимо, именно это поселение оставило свои фантомные следы на итальянских картах более позднего времени. Так что уважаемый Владимир Васильевич Мавродин или просто ошибся с названиями приазовских рек, нечаянно спутав Миус с Кальмиусом. Или он попал на какую-то из поздних постпортоланных карт XVI-XVII веков, где размещение портоланных топонимов было довольно хаотичным и произвольным. Так что не только историкам надо бояться краеведов, но и последним надо с некоторой осторожностью относиться к словам историков… И да, чуть не забыл! По идее, топоним Rosso может означать не только «русский». В итальянских говорах «русский» чаще передается как Russo, вариант с «о» все-таки более характерен для греков. Но «rosso» в итальянском - это еще и цвет – красный, розовый (rosa), рыжий (Барбаросса – рыжебородый). То есть, возможно, итальянцы называли Миус не «Русской», а «Рыжей» рекой? Но эти моменты должны проверять и комментировать профессиональные лингвисты…

На этом «постпортоланную» тему в европейской картографии, пожалуй, закончим. Отметим, что такие карты массово выпускались вплоть до конца XVII века, пока Петр I не отвоевал у Турции выход к Азовскому морю и не начал обширные картографические работы в этом районе.

Ниже мы приведем еще несколько вариантов изображений Черного и Азовского морей из «внепортоланных» европейских картографических традиций (рис.5.9). Комментировать их не будем. Ужаснитесь этим картам, полюбуйтесь на них рисуночками всяких житейских сюжетов из жизни кочевников и зайчиков, да и пойдем дальше.

A)	B)
C)	D)
E)	F)

Рис.5.9. Фрагменты с Азовским морем: A, B - с карт Мюнстера 1559 г.; C - карта Вида (1537, издание 1570 г.);
D, Е - карты Дженкинсона (1562 и 1598); F - карта Герритса (1614, издание 1651 г.).

Но были в европейской картографии и некоторые знаковые карты, которые (с переменным успехом) пытались привнести по Приазовью более современную и актуальную информацию. Ниже мы рассмотрим некоторые из них.

Тут, в первую очередь, хочется вспомнить карту Южной Сарматии Бернарда Ваповского 1526 года. Она стала первой печатной картой, изготовленной в Польше. Но сама карта долгое время считалась потерянной. Пока в 1932 году не были случайно найдены два чудом уцелевшие ее фрагмента. Это были черновые, пробные типографские оттиски с массой еще не устраненного типографского брака. Они были черно-белыми, но ниже мы приведем их современную раскраску, так как она гораздо легче и лучше воспринимается (рис.5.10). К счастью для нас, уцелевшие фрагменты содержат в том числе и район Северного Приазовья, поэтому интересно посмотреть на то, что полякам - современникам Ваповского - было известно про наши края. Одним из новшеств, которые привнес Ваповский, было довольно подробное изображение бассейна нижнего Днепра (эти сведения потом широко использовались европейскими картографами). Но если мы посмотрим на Азовское море, то внимательный Читатель без труда опознает здесь прямое заимствование очертаний берегов с птолемеевских карт. Только, в отличие от Птолемея, в Северном Приазовье не показано ни одного поселения (что, в общем-то, для времен Ваповского было правильно) и здесь изображена только одна очень длинная безымянная река. Вся наша степь на карте покрыта изображениями скачущих всадников, вооруженных луками и саблями. И, наверное, можно было бы предположить, что это украинские казаки (которые, по мнению нашего покойного краеведа Н.Руденко зародились как раз на Мариупольщине примерно в это время). Но, к сожалению, и на данной карте не отмечена их столица – «укрепленный зимовник Домаха» (С). Зато сверху красуется крупная надпись TARTARIA. Так что, скрепя сердце, приходится признать, что это таки татары… И что Ваповский вообще никакой информацией по Приазовью не располагал.

Рис.5.10. Фрагмент карты Южной Сарматии Бернарда Ваповского 1526 года
(цветная раскраска – уже современная).

Следующую интересную для нас карту составил в середине XVI века Сигизмунд фон Герберштейн, который в качестве посла Священной Римской империи дважды побывал в великом княжестве Московском – в 1517 и 1526 году. Человек он был очень умный и внимательный, всегда старался проверять получаемую по разным источникам информацию, к тому же он с детства был хорошо знаком с западнославянскими диалектами, так что и русский язык более-менее понимал. В 1549 году он выпустил свои «Записки о Московии», которые до сих пор являются весьма ценным источником по истории тогдашней России. К книге прилагалась и поясняющая карта, которая в дальнейшем тоже не раз подвергалась копированию. Карта известна в двух вариантах «с лесами» и «без лесов», которые отличаются в основном тем, что на карте «с лесами» широко используется изображение растительности, а на карте «без лесов» этому почти не уделено внимания. Это еще одна, третья по счету (после постпортоланных и птолемеевских карт) оригинальная традиция в европейской «доимперской» картографии, в которой в Приазовье изображаются некие города, поэтому мне периодически прилетают вопросы и по данной карте. Постараюсь на них ответить здесь, чтобы не повторяться каждый раз. Данная карта является результатом попыток Герберштейна графически отобразить получаемую от его русских собеседников устной информации. Но московиты этого времени (и еще века полтора после этого) навыками «научной» картографии не владели вовсе, они могли лишь на основании собственного опыта сказать, что такой–то объект находится примерно на таком-то расстоянии и в таком-то направлении от другого объекта. Плюс какие-то ошибки и собственные предположения внес сам Герберштейн, когда пытался составить свою карту. В результате даже отображение внутренних русских областей оказалось довольно приблизительным и неточным (хотя и это был большой прорыв для тогдашней европейской картографии!). Что уж тут говорить про Приазовье, про которое в тогдашнем великом княжестве Московском хоть что-то знали только немногочисленные послы в Османскую империю и купцы, которые для связи с Турцией пользовались преимущественно водным путем по Дону до Азака, а далее уже добирались морским путем по Азовскому и Черному морям. Поэтому по нашим краям Герберштейну удалось собрать не слишком много сведений, да и те он понял и изобразил не особо точно. Само Азовское море изображено на карте в виде почти прямоугольного треугольника. Дон (Танаис) на карте вытекает из Иванова озера. С правой стороны в Дон впадает приток «Fl[uvium] Schoksna» (река Шексна). Вообще-то Шексной называется левый приток Волги, возможно дипломат перепутал ее с притоком Дона Сосной? Прямо под изгибом «Шексны» показан городок, подписанный как «WelikiPrewos sev Traiectvs Magnus» (Великий Перевоз – его русское звучание и латинский перевод). Добавим, что при рассмотрении карты очень полезно сверять ее с текстом самих «Записок», так многие моменты становятся понятнее. Из текста «Записок» (глава «Река Танаис») можно узнать, что это Великий Перевоз у Святых гор (название этой переправы хорошо известно и по многочисленным другим источникам XVI-XIX веков) на реке Северском Донце, которая на карте скромно подходит к Дону чуть западнее этого «городка» и подписана «Minor Tanais vel Donecz» («Малый Танаис или Донец»). Следующий город Asow (Азов) на карте (как может показаться нашему современнику) показан на побережье Таганрогского залива, но сверка с книгой показывает, что это просто Герберштейн излишне расширил устье Дона, на самом деле он знал, что Азов располагался в 3 милях (примерно 20 км) вверх от устья реки. Единственно, дипломат не догадался сразу спросить у своих русских информаторов – на каком из берегов Дона стоит Азов, поэтому при составлении карты спустя много лет ему пришлось делать это наугад. Ну и, как полагается, не угадал, поместив Азов на правом (северном) берегу Дона… Также на карте в Северном Приазовье показан еще один город – «Capvt S.Iohan» («Голова св. Иохана»). На самом деле это название древней и знаменитой керченской церкви Усекновения главы св. Иоанна. Почему автор изобразил ее на карте именно в этом месте – не понятно, так как в тексте книги (глава «Меотийские болота. Город Крым») он четко и правильно относит ее к Керченскому проливу. Единственное возможное объяснение, что Герберштейн решил добавить это название на карту в последний момент, когда «впихнуть» его на «законное» место граверу было уже затруднительно, поэтому пририсовали там, где еще оставалось свободное место? Касательно же наших краев (в широком смысле) дипломат пишет: «[От Волги] и до самого Борисфена тянутся пустынные степи, в которых живут татары, не имеющие никаких постоянных поселений [выделение мое - LV], а только невозделанные земли, в которых, однако, обитает многочисленный народ <…>» (глава «Азов»). Так что никаких городов в Северном Приазовье при нем не было. Также из текста книги известно, что Герберштерн знал (но не нашел нужным отразить на карте) на Дону еще русский город Донок (в верховьях реки) и некий (татарский?) город Ахас (4 дня пути или 12 миль/примерно 80 км от Азова вверх по реке). А также он узнал про неких татар, «возделывающих землю и имеющих постоянные поселения» на Северском Донце. К сожалению, ни по Ахасу, ни по поселениям «оседлых татар» (предки донских казаков?) на Малом Танаисе этого времени другие источниковые или археологические данные пока не известны. Также добавим, что в самом Крыму показаны всего два города – Кафа и Мангуп (на некоторых вариантах этой карты есть еще и третий – город Precop).

Рис.5.11. Фрагмент карты Герберштейна 1556 г. («без лесов»).

Еще одним автором, который сильно повлиял на европейскую картографию, стал француз Гийом Лавассер де Боплан. В 1630-х – 1640-х годах он был военным инженером на польской службе, спроектировал и построил целый ряд крепостей на южном пограничье Польской Украйны, в том числе и приднепровский Кодак. Его возвращение во Францию совпало по времени с началом восстания Хмельницкого на Украине, и у французской читающей публики возник интерес к теме: «А чего эти полудикие поляки вдруг стали резать друг друга?». Поэтому Боплан, как один из немногих французов, который хорошо знал те места и мог внятно объяснить, чем поляки отличаются от казаков и прочих татар, подсуетился и уже в 1651 году выдал первый вариант своего текстового описания, которое (со второго издания 1660 года) сейчас больше известно под сокращенным названием «Описание Украины». Параллельно он издавал еще и географические карты Северного Причерноморья. Если не считать ранней карты 1639 года из рукописного атласа Гетканда (эту карту я еще не видел), то регулярные печатные публикации боплановских карт начались с 1648 года. «Генеральная» карта 1648 года была однолистовой и ориентированной на юг. В дальнейшем Боплан выпустит еще несколько вариантов своей карты, некоторые из них будут ориентированы на север, некоторые будут на 8 листах и не будут включать Приазовье. С учетом многолетней и кровопролитной войны на Украине, в которой в клинч сошлись Речь Посполитая, Войско Запорожское, Московское великое княжество и Османская империя (а также и их вассалы, у кого они были) – интерес в Европе к этому региону и этим событиям оставался на высоком уровне, и работы Боплана (написанные, к тому же весьма качественно и подробно) быстро стали «бестселлерами», активно переводились на другие языки и многократно печатались всю вторую половину XVII века. Рассмотрим боплановское изображение Приазовья на примере карты 1648 года (рис.5.12). На этой карте (и на всех последующих) Боплан изобразил Азовское море в виде узкой и извилистой «морковки». Тем не менее, невзирая на весь примитивизм и схематичность данного изображения – это был большой шаг вперед в европейской картографии. Это первая (после портоланных карт) попытка изобразить Азовское море на основании реальной и актуальной географической информации. Итак, что мы видим по Северному Приазовью? Начнем с восточной стороны карты. Здесь непосредственно в Таганрогский залив впадают небольшие реки Mis (дубль Миуса?), Termenik (Темерник, в черте нынешнего Ростова-на-Дону), Silik (Чулек, их два – Донской и Морской). Здесь уже первая неточность, так как Темерник впадает в Дон, а Донской Чулек – в Мертвый Донец, и только начиная с Морского Чулека степные реки начинают впадать непосредственно в Таганрогский залив. Далее у Боплана показана большая река Mius с притоком Krinsky (Крынка). Далее небольшая речка Lisiankli (один из Еланчиков, у нас их три – Сухой, Мокрый и Грузской), Calmie wielky (Кальмиус большой) и отдельная (!) речка Calmie (вероятно, приток Кальмиуса Кальчик?). Далее информация идет еще более отрывочная и путанная. Следующие две речки – Suhe wielky (Берда??) и Suhi Barda (Сухая Берда, к западу от Берды есть несколько Бердинок, но Сухой среди них я вроде бы не встречал), между которыми ошибочно размещен холм Carasuk M[ogila] (гранитный холм Корсак-могила, находится в верховьях реки Корсак, в 50 км западнее Берды). Далее идут три небольшие речушки: Malo Wowda (Маловодная? возможно это имелась в виду река Молочные Воды?), Kluki mali и Kluki wielky (вероятно, искаженное Утлюки большие и малые). К северу от Генического (или Тонкого) пролива, который на карте назван Tinka Woda (Тонкие Воды) в степи показан некое одиночное здание с названием Monastr (монастырь?), что это такое – по другим источникам пока установить не удалось, вероятно руины какого-то древнего здания. Нечто похожее имеется и несколько западнее, к северу от Сиваша – Stokolok, это известное по многочисленным источникам начиная с XVI века знаменитое урочище Сто колодязей или Сто копаней, которое было хорошо известно всем, путешествовавшим по безводным присивашским степям. Есть такое село и сейчас, только расположено не в том раоне, кторый ошибочно указал Боплан, а в 12 км северо-восточнее Геническа. Естественно, что до Боплана, как представителя польской администрации на Украине вся эта географическая информация из Приазовья доходила только от запорожских казаков, для которых Северное Приазовье тогда уже не было Terra Inkognita, хотя уровень их знаний о нашей географии тогда был еще очень отрывочным и путанным. Тогда наши приморские степи еще прочно принадлежали крымским татарам, а казаки просто периодически приходили сюда обидеть местных кочевников, также они использовали и местные степные реки для выхода в Азовское море (или возврата через него). Одно из свидетельств таких морских походов содержится в книге Боплана, где он описывает путь по Тачаводе (в отличие от книги, на карте эта река подписана правильно – Wolcha Woda) и Миусу. Современные историки любят поправлять Боплана, что он в данном случае перепутал Миус с Кальмиусом (который действительно ближе к Волчьей). Но на карте Боплана верховья Волчьей подходят близко не к Кальмиусу, а именно к Миусу, так что он написал и нарисовал именно то, что и хотел. Другое свидетельство относится к показаниям запорожца Андрея Шафрана, который упоминал «шлях из Волчьих Вод, которым возят липы казаки в Калмиюс, которые ходят на море». По всей видимости, секрет успеха таких мероприятий был не в наличии гипотетической казацкой крепости в устье Кальмиуса с 1611 года (чьего существования ни один источник так и не заметил!), а в редкости и непериодичности таких прорывов и в успешности действий казацкой разведки, которая заранее выясняла наличие или отсутствие кочевых улусов на берегах конкретных рек, от чего зависел и конечный маршрут прорыва. Кроме этого на картах Боплана имеется еще один важный момент, но это уже тема для отдельной большой статьи, так что пока не будем отвлекаться.

Рис.5.12. Фрагмент карты Боплана 1650 г.

Не удержусь, чтобы не привести здесь еще один увеличенный фрагмент только что рассмотренной карты (рис.5.13). Оказывается, на ней показан выход крымской армии в военный поход на Правобережную Украину! Но если не рассматривать эту карту в сильном приближении, то эта иллюстрация обычно или не замечается, или принимается за изображение «лесов». Мы видим здесь походную колонну из отдельных упорядоченных подразделений, каждое со своими предводителями. В то время, как первые подразделения пересекли Днепр по Таванской переправе и уже движутся вверх по Ингульцу, остальные силы еще только подходят к Днепру со стороны крепости Ор (одно из татарских названий Перекопа) и со стороны Северного Приазовья. Правда, прикольно? Рис.5.13. Фрагмент карты Боплана 1650 г. Как-то сразу невольно представляется, как мимо тебя стройными рядами движется стотысячная татарская орда, а ты стоишь с кремневым пистолетиком на стене укрепленного зимовника и напряженно ждешь – пройдут они в этот раз мимо или сейчас начнут заворачивать поближе? Хотя нет, что такое «укрепленный казацкий зимовник» даже я себе представить не могу. К счастью, есть люди и с более богатой фантазией, чем у меня. :)

И последняя из оригинальных европейских карт этого периода, которую мы рассмотрим, была составлена Жаном Шарденом. В 1665 году он уехал в Персию, где и провел несколько лет, занимаясь ювелирным делом. В 1670 году вернулся во Францию, чтобы выполнить некоторые заказы персидского шаха. А в конце 1671 года отправился снова в Персию. На этот раз путь привел его в южный Крым, откуда он поехал дальше через Мегрелию. Шарден был очень любознательным и наблюдательным человеком, живо интересовавшимся всеми аспектами окружающего его мира, он оставил великолепные описания своих персидских путешествий (русский перевод интересующего нас фрагмента, внимание - в нем много ошибок в датах путешествия!). По пути из Константинополя в Каффу (куда он прибыл в августе 1672 года) Шарден ехал на одном судне с комендантом турецкого Азака, от которого узнал много подробностей о жизни в этом городе. Также он пополнил свои знания о нашем море на рынках Каффы, где продавалось много рыбы из нашего региона. Но в сам Азак Шарден так и не сплавал (что бы там ни говорили отдельные комментаторы на этот счет). Ошибка комментаторов возникла из-за невнимательного чтения записок Шардена. Просто будучи в Каффе, он продолжал поддерживать контакт с остановившимся там же комендантом Азака, который дожидался возвращения своих посланцев в Азов, чтобы выяснить, нет ли сейчас опасности на море от казаков. Также Шарден сообщает об отплытии 25 августа азакского коменданта в подведомственный ему город (на том же самом судне, на котором они все вместе и прибыли из Константинополя, и с эскортом из еще трех судов). А 30-го числа отплыл и Шарден на другом судне в сторону Мегрелии. По пути они остановились в 50 милях от Кафы в месте, называемом Дузла (Шарден переводит его как «солеварня»), где загрузились грузом самосадной соли. Но из-за резко усилившегося противного ветра судно Шардена было вынуждено утром 2 сентября опять повернуть в сторону Каффы. Откуда вновь вышло 7 числа, чтобы уже более-менее благополучно доставить Шардена до Мегрелии. Во время этого плаванья он попутно приводит одно из названий Керченского пролива – «устье св. Иоанна» (про «голову святого Иохана» еще все помнят?). Вот из сообщения Шардена об отплытии турецкого коменданта и рассказа о плавании другого судна к Дузле и родилось мнение некоторых комментаторов, что Шарден успел лично сплавать в Азак и даже посмотреть солеварни рядом с ним. Самое забавное, что если посмотреть на карту, составленную Шарденом, то на ней несколько восточнее Каффы на побережье отмечен пункт «Tousla ie Salinae» («Тузла или Солеварня»). Нда… Но вернемся к изображению Азовского моря на карте (по которому Шарден приводит и его турецкое название Baluck Denguis – Рыбное море). Очертание нашего моря на карте является довольно оригинальными, но по некоторым характерным элементам можно предположить, что исходным образцом для него послужило несколько искаженное изображение с карты Меркатора. К счастью, Шардену хватило ума и совести убрать с него «постпортоланные города» и нанести только ту информацию, которую он узнал от коменданта Азака. К сожалению, он не слишком правильно понял его устную информацию. Так, Шарден нарисовал Азак на правом берегу Дона. Две турецкие каланчи, которые располагались на Дону в нескольких милях выше Азова и между которыми через реку натягивались цепи, в тексте Шардена описываются так: «У турок две крепости, в которых содержатся гарнизоны, при устье Танаиса и на берегах ее. Устье это они ограждают толстой цепью и препятствуют таким образом московитам и черкесам выходить на больших судах в болото и море. До постройки этой крепости и прокладки цепи, народы эти спускались по Танаису на своих судах и крейсировали во все стороны. В настоящее время этот проход закрыт от больших судов. Иногда ночью перетаскивают на людях легкие суда через цепь, но отваживаются на это редко, из-за опасения быть пущенными ко дну пушечными выстрелами с обеих крепостей». Поэтому одно укрепление (Castellum Turc[is], турецкий замок) Шарден нарисовал на Дону выше Азака, а вторую планировал нарисовать в устье реки. Но как ему найти это устье на карте? Вот что он записал по поводу устья Танаиса: «говорят, его устье или выход в море имеет от 25 до 30 лье ширины» (1 лье = 5,5 км). Понятно, что его турецкие собеседники имели в виду донскую дельту с его многочисленными ериками и протоками, которая тянется в ширину на 24 км, но единственное похожее место на карте, где Шарден смог найти указанную ширину в 25 – 30 лье – это был выход из Таганрогского залива, который Шарден и принял за устье Танаиса. Поэтому вторую каланчу он нарисовал на одном из его берегов. Но ведь ему рассказывали, что между этими укреплениями протягивают цепь? Поэтому Шардену, скрепя сердце, пришлось нанести еще одну, третью (!) каланчу с противоположного берега устья Таганрогского залива. Так на его карте в точке, близкой к Мариуполю, визуально оказался один из «турецких замков», что также периодически возбуждает нездоровый ажиотаж среди мариупольских краеведов. Также в тексте имеется и такое интересное место: «Большие суда, идущие в Азак, останавливаются в Палестре, в 40 милях от крепости и в 20 от [устья] Танаиса, потому что дальше для них слишком мелко». Поскольку Шарден уже нарисовал на своей карте Азак на правом берегу Дона, то и Palestra Portus (порт Палестра) он также, вполне логично нарисовал на том же, северном берегу Таганрогского залива. Но с учетом того, что, в отличие от Шардена, мы точно знаем, что город Азак располагался на противоположном, левом берегу Дона, такое размещение этого порта – с дорогой от него до города с переправами через несколько больших и малых рек и в зоне частых нападений казаков - представляется крайне маловероятным. К тому же, судя по расстояниям, эта Палестра явно не может быть в районе нашей Белосарайской косы. В отличие от ногайского города Балысарая конца XVI века, который точно размещался где-то на Мариупольщине, в более поздних источниках упоминается другой приморский пункт с похожим названием (с учетом сообщения о том, что то ли все Азовское море, то ли только Таганрогский залив тогда иногда назывались и «морем Балысыры» - это не вызывает особого удивления, мало ли у нас сейчас всяких сел с названиями типа «Приморское», «Приазовское» и т.п.?). У турецкого путешественника Эвлии Челеби, несколько раз посещавшего Крымское ханство в 1640-х – 1650- х годах есть два упоминания этой «второй» Палестры, которую он называл Балысыра. Первое содержится в рассказе о неудачной осаде турками захваченного казаками Азова в 1641 году. Там говорится, что это место располагалось в 36 милях от Азака и служило ему портом и что прибывшее для осады турецкое войско также использовало это место для выгрузки припасов с кораблей и для устройства своего лагеря. Согласно Челеби оно располагалось на южной стороне Таманского залива. Второе описание относится к середине 1660-х годов, где Челеби перечисляет ливы (районы) Кефинского эйялета. Среди них он упоминает и отдельный от Азака и «находящийся внутри Азовского моря санджак Балысыра. Так как у бея этого лива нет деревень, а он охраняет Азовское море с 20-ю фуркатами [род небольшого турецкого парусно-гребного судна, иногда это название переводят на русский как "фрегаты", что не совсем удачно - LV], по закону он получает годовое содержание в 10 кошельков с кефинской таможни». К сожалению, на этот раз Челеби дополнительной информации по его локализации нам не подарил, но его расположение на северном берегу залива крайней маловероятно, так как там его казаки быстро сковырнули бы. Сюжет о «второй» Балысыре блестяще исследовал историк В.Н. Королев, который пришел к выводу, что данный порт скорей всего располагался у Очаковской косы, но в разное время, в зависимости от многих обстоятельств, турки использовали для перегрузки несколько стоянок, располагавшихся вдоль южного берега Таганрогского залива на разном расстоянии от Азова. Но в целом, этот интересный сюжет еще не до конца раскрыт (особенно непонятно малое количество упоминаний по теме этого порта в документах по донскому казачеству) и все еще ждет своего продолжения.

Рис.5.14. Фрагмент карты Черного моря Жана Шардена, по путешествию 1672 года.

А теперь мы немного коснемся «старой» русской (московской) картографии XVI - XVII веков. До мысли о том, что для судебных прений можно рисовать примитивные планы небольших спорных делянок, наши предки додумались самостоятельно и активно этим пользовались, в архивах хранятся многие тысячи таких рисуночков. Но вот мысль о том, что похожим образом можно изобразить целую страну (тем более такую огромную, как Московское царство) им долгое время в головы не приходила. Но по мере расширения территории и усложнения административной структуры государства потребность в чем-то похожем становилась все более очевидной. Поначалу пытались обойтись просто письменными справочниками, по которым, например, высчитывали, сколько прогонных денег давать гонцу для доставки царских указов от Москвы до какого-нибудь Тобольска. Но это было не совсем то… Однако Московское царство, при всем его изоляционизме, не находилось в полном вакууме и постоянно взаимодействовало со всеми своими соседями. Поэтому, когда в Европах начали штамповать на продажу уже даже карты далеких варварских земель, эта продукция довольно быстро оказалась и в Москве. Причем это был не однонаправленный, а взаимосвязанный процесс. Европейцы получали от московитов устную информацию о географии родных земель и пытались угадать, как ее лучше изобразить на своих картах Московии. Через какое-то время некоторые из этих карт разными путями поступали в варварскую Московию и попадали на глаза аборигенов, где зачастую вызывали потоки нецензурной брани (по некоторым версиям, именно так появился русский мат). Хохочущие московиты тыкали пальцем в особо забавные места на картах, общаясь с пунцовеющими европейскими посланцами, а те (в несколько более культурном виде) передавали эту информацию опять на Запад. И этот процесс повторялся многократно. Хотя, в целом, саму идею больших карт московиты одобрили и попытались приспособить к своим нуждам. Вот только мода посылать своих отпрысков во всякие еретические университеты в Московском царстве тогда, слава Богу, еще не существовала, поэтому о том, что для изготовления полноценных карт необходимо прилагать науку и математические методы – наши тогда так и не узнали. Приходилось выкручиваться исключительно за счет таланта и русской смекалки, благо хоть с этим никогда особых проблем не было.

Еще Иван Грозный провел большие картографические работы по всему Московскому царству, но все иноземцы, которых пытались пригласить из Европы для свода общей карты России почему-то наотрез отказывались от такой чести. И только в самом начале XVII века, при Борисе Годунове, наши светлые головы сваяли первый общий чертеж Московскому царству. За основу взяли, скорей всего, какую-то из европейских карт, по подобию которой, но с учетом собственных данных изготовили самодельную карту. Она отличалась особо большими размерами (почему и получила название «Большой чертеж») и быстро истрепалась от частого использования. К сожалению, эта карта, очень похоже, погибла еще в XVII веке. Но об уровне ее изготовления можно судить по следующим двум картам, которые мы будем рассматривать в нашем рассказе. Прямо скажем, они достаточно примитивные и условные. К общей карте царства прилагалось еще и текстовое описание, так называемая «Книга Большому Чертежу» (или КБЧ, обратите внимание на правильные падежи в названии!). Первая редакция КБЧ до нас, к сожалению, также не дошла. Но сохранилось несколько списков второй редакции КБЧ, переписанной в 1627 году. В ней, среди прочего, приводится и текстовые описания Муравской, Изюмской и Кальмиусской дорог. Вот, например, фрагмент описания Кальмиусской дороги (начиная от переправы через Северский Донец):

Большинство названий в этом описании вполне опознаваемы, так что оставим их без дополнительных комментариев. Единственно, если дословно следовать этому описанию, то получается необъяснимое кольцо в сторону верховьев Миуса. Интересную попытку обойти это противоречие, предположив, что здесь мы видим реликт старого обозначения Кальмиуса как еще одного «Миуса» предпринял лисичанский автор Н.Ломако. Однако, невзирая на хорошую аргументацию и неплохой полученный результат реконструкции этой дороги, данный вопрос еще нуждается в продолжении наблюдений. Интересно, что и в «традиционной», и в «альтернативной» версиях – эта дорога проходит по водоразделу западнее бассейна Кальмиуса и к его устью не приближается, то есть никаких «безопасных пристанищ» для отдыха здесь тогда уже не было.

Из того же круга русских карт, что и «Большой чертеж», к нашим краям относятся две карты. Первая в свое время была удачно слямзена шведскими шпионами и счастливо сохранилась в шведском архиве. Она имеет название «Чертеж городам украинским и черкасским от Москвы до Крыма» и составлена около 1670 года (рис.5.15). Поскольку ее название каждый раз многих сбивает с толку, то сразу расшифруем его. «Черкасские города» здесь – это города центральной Украины (днепровской Малороссии), а «Украинские города» - это окраинные приграничные города Московского царства на границе с Полем, вне зависимости от этнического состава их населения (хоть великоросы, хоть «черкасские» переселенцы). Карта ориентирована на восток, поэтому Москва находится слева, а Крым – справа. Показаны города и дороги от Москвы и до Крыма – преимущественно в бассейнах Оки, Днепра, Дона и Северского Донца. Черное и Азовское моря изображены крайне схематично. В Северном Приазовье показано только три реки – Миюс, Калмиос и впадающий в него «Тонкия Вододь» (на самом деле это Кальчик, а Тонкие Воды – это протока из Сиваша). В восточном Приазовье показаны только «речка Когольник» (Кагальник) и неправильно нарисованная «Черная протока» (одно из русел Кубани). На Днепре последним из показанных притоков является Самара, напротив которой показан Кайдок (Кодак), а ниже его – точно такие же по оформлению татарский Ослам и турецкий Очаков. На Северском Донце в его северной части показано много русских городов. В средней части реки, на его правом, «крымском» берегу показано только два города Зме[е]в и Мояцкой. Также здесь показана река Тор и впадающая в него «речка Торед (Торец)», в месте слияния которых нанесены Торские (соленые) озера. Тор показан подходящим прямо к самым Раздорам. В устье Дона показан Азов, неподписанный Мертвый Донец и еще какой-то из безымянных протоков, а также (вероятно) крепость Лютик, но подписанная как "каланча". Но эта карта интересна нам еще одним моментом. В нем показана «посольская дорога в Крыд (Крым)». Она идет из Москвы через Тулу, Новосиль, Ливны, Старый Оскол, Новый Оскол, Валуйки, пересекает Северский Донец в районе ниже устья притока Оскола, пересекает Тор в районе Торских озер (нынешний Славянск), проходит поперек Миуса, Кальмиуса и (неправильно подписанного) Кальчика (т.е. в основном повторяет путь по описанной в КБЧ Кальмиусской дороге!). Западнее Кальчика с посольской дорогой сливается гораздо более слабо отмеченный Муравский шлях (который подписан просто как «Дорога степная от Тулы до Крыма»). И далее эти дороги уже совместно идут по условному Северному Приазовью (без каких-либо ориентиров и привязок) до Перекопа.

Рис.5.15. Фрагмент "Чертежа городам украинским и черкасским от Москвы до Крыма", около 1670 г.
(ориентирована на восток)

Вторая карта была тайно вывезена на Запад в середине XVIII века главным российским картографом Жозеф-Николя Де Лилем (Делилем) и ныне хранится в Париже. Вот так, благодаря разным нечистоплотным на руку иноземцам и сохраняется, бывает, наше национальное достояние, которое на Родине давно утрачено. Не знаешь – ругаться или восхищаться по этому поводу… Данная карта не имеет названия, поэтому условно названа ее публикатором Лео Багровым «Русской коммуникационной картой» и датируется примерно 1685 годом (рис.5.16). Карта ориентирована на юг. Содержит район от Москвы (точнее от Ярославля) на севере и до Царь-града на юге, показан бассейн Волги с Каспийским морем и полностью Черное море. Крымский полуостров имеет круглые очертания, как на некоторых европейских картах. Данная карта содержит намного большее количество географической информации и гораздо более точна, чем рассмотренная перед этим. Единственный ее недостаток в том, что она не показывает дороги в Северном Приазовье. По данной карте хорошо видно, какие районы Приазовья были знакомы русским лучше, а какие хуже. Лучше всего знаком был район дельты Дона, который показан очень подробно и гипертрофированно большим, из-за чего Азовское море неожиданно превратилось в треугольник с основанием с востока. В дельте подробно показаны и подписаны все протоки и ерики Дона, две каланчи, Азов и Лютик. По Северному побережью Азовского моря показаны следующие реки и мысы: Чилек Донецкой, Чилек Морской, Санбек, косы Петрушина Туба и Золотая Туба, лиманы Миюские с впадающим в него Миюсом. Сам Миюс показан очень длинным, подробно показаны его основные притоки. Остальные реки, из более западных районов, показаны гораздо более короткими и схематичными, то есть этот район был известен значительно хуже. Здесь мы видим три Еланчика (все три впадают самостоятельно в море) и Кривую косу между ними, Калмиюс и его приток Келчик, Белосарайскую косу и реку Белосарайку возле нее, Берды, Верхние Берды, Нижние Берды, Молочные Воды, Вирноя (?) косу, Утлюки, Сто колодез. К югу от Генического пролива показано трудноразличимое на темном фоне укрепление, подписанное как «Башня на усть Тонких Вод», описание которой имеется у Эвлии Челеби. Также очень подробно показана ситуация на Крымском полуострове. Более-менее подробно показано юго-восточное Приазовье.

Рис.5.16. Фрагмент Русской коммуникационной карты, около 1685 г.
(ориентирована на юг)

Есть и другие образцы «старой» русской картографической школы. Например, неподписанная карта, которая по мнению историков изображает путь русских войск к Азову в 1695 году. Здесь мы видим Азовское море очень странных очертаний. Достаточно подробно и узнаваемо показаны низовья Дона, казацкие и турецкие укрепления на Дону. В Северном Приазовье показана единственная река – Миюс. И имеется поясняющая подпись: «От Перекопу до Дону скорою ездою 6 дней». На другой стороне моря нанесена «речка Кагнилк» (Кагальник). Далее (не совсем верно) показана река Кубань, вдоль южного берега которой написано: «Качюют Малой Нагай и Казы-улус». При устье Кубани показан турецкий город Темрюк, рядом с которым приводится надпись: «От Азова 4 дни».

Или недатированная шведская карта Крыма, относящаяся скорей всего к 1696 году. Она хранится в Шведском национальном архиве. Судя по сохранившимся местами немногочисленным русским кириллическим надписям, изначально это была русская карта. На ней показан круглый (!) Крым и аморфное Азовское море. Арабатская коса на этой карте превратилась в отдельный остров (!) в западной части моря, с городом Арбайток (Арабат) на нем. Еще один город Арбаток имеется на северо-восточном побережье Крыма. Рядом с первым островом имеется еще один, на этот раз с двумя городами – Шингаруй (?) и Тамань(!), т.е. это явно Таманский остров. Само Азовское море крупно подписано (русскими буквами!) как «Гнилое море», а ниже приводится «перевод» - Palus Moeotis (sic!). Обширный пролив к северу от первого острова подписан кириллицей как «Тонкие воды». Местность восточнее реальной Тамани подписана по-русски и по-шведски как «Черкеская земля». В Северном Приазовье подписаны латиницей всего две реки – Миус и Кальмиус, причем они перепутаны местами. В низовьях Дона имеются Азов, две каланчи и Черкасский городок донских казаков. Все это хорошо иллюстрирует уровень знаний о Приазовье в Московском царстве этого времени…

На этом, пожалуй, закончим с примерами по этой теме и этому времени. Тем более, что мы уже подходим к той ключевой точке, в которой произойдет резкий скачек в картографическом освоении нашего региона. Но это мы рассмотрим уже в самой последней главе данной штудии, пропустив вперед еще раздел о турецких картах.

Вывод. Карты европейской традиции этого времени практически полностью оторваны, отсечены от информации из Приазовья. Крайне редко на них здесь показывается хоть что-то «живое», да и то по большей части неузнаваемо искаженное. А в основном – по нашим краям карты произвольно заполняются фантомными городами, которые хаотично перемещаются по карте и играют друг с другом в салочки. Почти все изображения Приазовья на европейских картах (99,9 %) – на мой личный взгляд - это просто шлак, не стоящий и выеденного яйца. Несколько лучше ситуация у собственно русской «старой» школы картографии второй половины XVII века, но и великоросы сами имели достаточно смутную и неполную информацию по Приазовью. По мере постепенного приближения русских пограничных городков все ближе к степям Приазовья и в ходе боевых действий вместе с донскими и запорожскими казаками против крымских татар, знания московитов об этом регионе постоянно пополнялись. Но, все-таки, это все было еще очень примитивно и самопально.

При использовании материалов с данного сайта ссылка на него не обязательна, но желательна : )